Айрис открыла первую же статью и выругалась про себя.
«Вот же чертовка бабулька! – подумала она и, хныкая, поглядела в сторону окна. – Как я сразу не поняла, как не разглядела! А теперь миссис Бруни знает, что я ее видела. Приставучие призраки, – вновь захныкала Айрис. – А когда они сами выбрали тебя от них уже не отделаться. Но я не хочу! Мама пусть и дальше помогает духам, а я не хочу общаться с мертвыми!»
Айрис выключила ночник и закрыла глаза. Всю жизнь их семью считают чокнутыми из-за того, что мама проводит свои сеансы и связывается с мертвыми. А ей хватало и того, что она их видела. Айрис выдохнула, пытаясь прогнать злость, и решила, что если Карлотта вновь появится, то она будет игнорировать ее. Главное, чтобы мама ни о чем не узнала. Ведь так Айрис могла поступать только вдали от дома и поступала последние полгода. Для этого и сбежала.
Тревожные мысли не позволяли Айрис отключиться и расслабиться, все крутились и крутились в голове. То о Карлотте Бруни, то о городе Брок, где она училась в университете. Почему она уехала туда, в город с грязными и неуютными, петляющими улицами, где все шли мимо и не замечали ее. А потом ее мысли метнулись к поезду, призраку бабульки, которая ехала с ней всю дорогу, и вновь в дом соседки, мрачный и опасный, где все двери, которым не было числа, оказались для нее заперты.
Утром Айрис была все еще рассерженная на призрака соседки и уставшая от блужданий среди своих же мыслей. Она, в отличие от мамы, недолюбливала духов и не желала подчиняться судьбе и связывать свою жизнь с мертвецами, которые решили задержаться. Разве это были ее проблемы, что им что-то нужно от этого мира и что они совершенно не хотят уходить в иной. А там наверняка тоже интересно. Может, даже лучше, чем здесь.
Айрис лежала в кровати и глазела на кремовый потолок. Воспоминания о первом призраке, которого она увидела в тринадцать лет, настигли ее. Она попала в больницу соседнего крупного города с сильнейшей ангиной, высокая температура не сбивалась, горло пылало огнем так, что больно было даже дышать. Ее положили в карантинный блок в последнюю на этаже двухместную палату. Окно выходило на небольшой сад, закрытый от посторонних высоким забором, за которым толкались многоэтажки. Маму к ней не пускали, и первые дни она обессиленно лежала на кровати и смотрела на худого бледного мальчика в голубой пижаме, что сидел на соседней незанятой койке. Он появлялся каждый день и болтал без устали, не давая ей спать. А когда она просила медсестер увести его из палаты, то девушки округляли глаза и приносили ей лекарства. Но сколько бы таблеток Айрис ни давали, мальчик все так же оставался с ней. И кроме нее, его никто не видел. Когда силы вернулись и Айрис пошла на поправку, то решила игнорировать его, как делали все остальные. Через несколько дней к ней пустили маму, и она ей все рассказала. Но Виктория не только не похвалила дочь за смелость и противостояние призраку, но и сильно расстроилась. Она сказала, что с призраками так поступать нельзя. Мама заставила Айрис пообщаться с мальчиком, чтобы узнать, чего он хочет и кого ждет. А потом они позвали проводника, который помог ему уйти в другой мир.