Гуляет свадьба.
Набежала тучка. Моросит мелкий, не по-осеннему теплый дождик. Что б не было слишком жарко, в избе настежь окна, двери. Шумно гуляет свадьба. Выплеснется во двор, но женщины жалеют прически, мужчины пиджаки от Вирсачи, снова под крышу.
–Горько! – Горько! – Скандируют одни гости.
–Раз, два, ….., пять,…., двадцать пять…! – Считают другие.
Гуляет свадьба.
Напротив, на похилившемся крылечке вдовьего дома сидит, покуривая Гуля. С утра баба Дуся попросила заколоть кабанчика, завтра уйдет свадьбе на шашлыки, бабе Дусе какая ни какая, но копейка. Мало ли дыр в хозяйстве, а на все гроши требуются. Дело мастера боится и вот уже разделанный кабанчик кусками весит на вешалах, обтекает, обсыхает. Перед Гулей в тарелке жареха, початая бутылка водки. А музыка и здесь хороша слышна. Да и зачем громкая музыка, когда душа поет? По железу над головой дробно стучит дождик, а за рекой в вечерних лучах солнца исходят паром багряные сопки. Напревают последние грибы. Гуляет на соседнем дворе свадьба. В тайге, за рекой, мир, покой и благодать.
У Гули жареха, а на свадьбе от закуски столы ломятся. Отвык старый от обильной пищи, обильных возлияний. Замутило в голове, закрутило в желудке. Вышел дед на холодок и чувствует, не донесет. – Куда? – Оглянулся, гуляет свадьба. Куда – куда. За избу, да под забор. А какие между соседями заборы? Два столба, три слеги, да куст смородины, под который и пристроился дед. Гуля покуривает, дед покряхтывает. Как козла на марюшке скрадывал его Гуля. Подложил деду свинью, вернее мелкие свиные кишочки, что не пошли у бабы Дуси в дело. И снова на крылечко, покуривает.
Полегчало. Встал дед, оглянулся и внутри все оборвалось. Вот они родимые на земле лежат кучкой, кровиночки родимые, теплые еще, живые, кажется, шевелятся. А в груди, под сердцем, на сердце, на душе такая пустота, словно кто-то кровный помер. А свадьба гуляет. Сгреб дед, не застегивая, штаны в горсть, да на полусогнутых в горницу. Одной рукой штаны придерживает другой живот.
– Ой, помираю.
Гости гурьбой за избу. Бабка приковыляла. Вот они. Оторвались у деда кишки. Закуску со стола, деда на стол. Одно остается – отпевать. Не жилец без кишок. Фельдшерица прилетела, девчушка – в этом году училище закончила. Была раньше больничка, пусть маленькая, но своя и врач был, а ныне здравпункт и фельдшерица пигалица. Что-то слышала про выпадение кишок, но даже на картинке в учебнике не видала. Здесь за избой в первый раз. Прутиком перевернула. Вот они. Капли крови еще не свернулись, не застыли. И деда жалко. А в здравпункте, как в автомобильной аптечке. Чего только нет, и того нет и того нет, а что есть, так то как мертвому таблетки от кашля.