– А чего не догрыз? Подавился, видать, то немудрено, костлявые вы с Рознегом, – проскрипела ворчлива старая лекарка.
– Ты говори, да не заговаривайся. Ишь чего, – ответил прадед. А у меня все же вылезла улыбка, бранятся старички.
– Ой, ну тебя, от твоего ворчанья вороны замертво падают. А ты чего застыл, али забыл, куда идти, – и Снежана двинулась к одному из домов, тем временем светлячки подплыли ко мне и начали кружить.
– Потом поиграем, позже, – отмахнулся я от них, и мы с прадедом двинулись за Снежаной.
Зайдя в дом, я улегся на лавку.
– Снежан, срежешь лоскуты мяса, да и повязку потом, а там само заживет, – проговорил я, устраиваясь поудобней.
– Тоже мне выискался лекарь, ты кого учить удумал-то? – ответила Снежана, разжигая лучины в доме.
Тут ко мне нагнулся прадед, положил руку на лоб и выпустил свою силу.
– Спи, – прошептал он, и меня потянуло в сон, а я ощутил, что легко могу перебороть воздействие деда, но не стал сопротивляться и провалился в сон.
Просыпался медленно и с трудом, тело ломило и хотелось пить.
– Проснулся, голубчик? – услышал я голос Снежаны, как только разлепил глаза. В доме было сумрачно, свет лился лишь из открытого небольшого оконца из-под потолка и от лучин.
«Надо будет светляков Снежане привезти и греющих камней», – мелькнула мысль.
– Да, благодарю, – произнес я глухо.
– Вот и славно, – всплеснула руками моя учительница. – На-ка испей взвару, полегчает, – и она протянула мне кувшин.
Привстав с лавки, я тут же хотел в него вцепиться, но правую руку прострелила боль, заставив меня скривиться, да и слушалась она плохо. Взяв протянутый кувшин левой рукой, я опрокинул его в себя. Взвар был на травах, там легко угадывались ромашка, календула и еще с десяток различных трав.
– Ух, спасибо, Снежана, – протянул я и вернул кувшин, а сам приступил к осмотру своей руки, она была перевязана и в массе своей уменьшилась.
– Ты не переживай. Все хорошо, убрали лишнее. Рубаху попортить твою тоже пришлось, – горестно всплеснула руками Снежана. – Хороша рубаха была, и материал приятный, – казалось, ей было больше жаль рубаху, нежели меня, но у Снежаны весьма специфичный юмор.
– А хочешь, я тебе такого материала привезу, сошьешь себе платье, будешь первой красавицей в Устки, – с улыбкой проговорил я.
– А и хочу, – попыталась распрямиться Снежана и руки на бок положила.