Каждая страна смертного царства по-своему изображала владения Третьего Сына Создателя, как и его самого, и Дан находил это весьма ироничным. Настолько, что иногда разрешал своим подданным подливать масла в огонь, на котором готовились все эти нелепицы. Карателя забавляла готовность людей поверить в самое худшее, но при этом не получить никакой пользы. И Верхнее, и Нижнее Подземья были полны грешных душ, чьи кровавые деяния не остановили ни мифы про огонь в бездне тьмы, ни легенды о всепожирающих огненных реках и подземельях.
Правда же заключалась в том, что Междумирье с Подземьем и Небеса были петлями, объединенными в бесконечность «узелком» земного царства, согласно воле Создателя. Бесконечность символизировала путь трансформаций душ, но на каком бы отрезке своего пути они ни находились, над ними всегда простиралось небо.
В тот день над рекой, на подушке из золотых облаков лежала слепящая корона солнца, озаряющая алые берега и черные воды. Неподалеку от нас из глубин Гург вырвался очередной столп пламени, и поднятые им брызги вблизи показались мне крупицами звездной ночи.
– Пора, Хату, – проговорил Дан, и я сама это почувствовала.
Не конкретное время, не определенный рубеж или понимание, продиктованное близостью реки. Скорее внутреннее ощущение, настигнувшее с очередным вдохом. Тот самый миг, упраздняющий все переживания и ожидания веским «сейчас или никогда».
Подняв меня на руки, Дан шагнул в воду, и на мгновение, на один удар сердца где-то в горле я зажмурилась. Страхи последних дней вырвались на свободу, будто дикие псы из клеток, растерзывая прежние заверения в правильности происходящего и благополучном исходе. В темноте опущенных век было слишком страшно и одиноко, и я потянулась за спасением к его непосредственному воплощению в моей жизни.
Ослепительному как солнце и непобедимому как небо.
Распахнув глаза, я встретилась взглядом с Карателем.
Повелитель смотрел на меня с легкой ободряющей улыбкой, как иные взрослые на детей, собирающихся с духом для первых шагов. Вот только шаги делал он, продолжая плавно заходить в воду.
Не было всплесков или брызг, я смирно лежала у него на руках, сложив собственные на груди и рассматривая его прекрасное лицо, возможно, в последний раз.
– Пора, Хату, – повторил Дан, остановившись.