Покачав головой в недоумении, я жестом указала на видневшееся вдали селение.
– Деревня ждет тебя вон там!
Перед границей леса, Лукьян внезапно подбежал ко мне, и его сила удивила меня вновь: он легко поднял меня на руки и закружил вокруг себя, заразно смеясь при этом.
Сначала я пыталась сопротивляться, но завидев его искреннее веселье, улыбка отразилась и на моих губах.
Устав кружиться, парень крепко прижал меня к себе, его прикосновение разожгло тепло внутри.
Наши лица были всего в нескольких вершках друг от друга, и я чувствовала его теплое дыхание, нежно ласкающее мои губы.
– Ей-Богу… Все бы отдал, лишь бы попробовать на вкус эти сладкие уста, – прошептал Лукьян, опустив взгляд.
На какой-то миг я покачнулась, соблазненная приятным чувством, витавшем в животе. Однако внезапное осознание настигло меня, и я поспешно оттолкнула его, проворно, как белка, маневрируя за березку.
– Ай, да краса! Любо – дорого смотреть! – усмехнулся парень, медленно приближаясь ко мне. – Бабушка твоя поведала, что завтра в деревне праздник у вас какой намечается… День Стрибога? Придешь? – он прислонился к дереву с другой стороны, не сводя с меня взгляда.
Я замешкалась, пристально изучая его черты.
– …Может, и приду, а может, и нет.
– Приходи, Шура! Я там буду. Сможем отпраздновать вместе, – молодец очаровательно улыбнулся, и ямочки на его лице ожили.
Слегка ухмыльнувшись, я гордо вскинула голову.
– Посмотрим, смогу ли я найти время для таких праздников!
Его рука осторожно приблизилась к моей на березовом стволе, кончики пальцев робко прикоснулись к моим. Между нами будто проскочила солнечная искра, согревая все мое существо. Лукьян горячо заглянул в мои глаза.
– Пожалуйста, Шура. Приди.
Убрав руку, я ловко отпрянула обратно к тропке, оставив его одного средь берёз.
– Завтра посмотрим, – прошептала я, растворяясь в тени елей.
И когда на древний лес опустились сумерки, я не могла не размышлять о событиях, которые могли ожидать меня в День Стрибога завтра. Пришлось молча признать, что моя душа непреодолимо тянется к полуночному гостю – Лукьяну, пробудившего в моем сердце весну.