«Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж,
Королева играла в башне замка Шопена,
И внимая Шопену, полюбил ее паж…»
Игорь Северянин
Это действительно было у моря, и пена ажурная была, и музыка. Но не Шопен, а Моцарт. И играла, конечно, не королева, да и вообще никто не играл – звучала магнитофонная запись.
Я только что приехала в тот южный санаторий, никого еще не знала, и вдруг вечером ко мне постучали. На пороге стоял черноглазый молодой человек – высокий и до странности худой. Я вспомнила: мы вместе днем ждали приема врача. Кто-то назвал тогда его имя – Олег. Я не думала, что он запомнит меня, а, тем более, что найдет мою комнату. Но он нашел.
– Не спишь? А хочешь, потанцуем? Потрясающая запись есть – Моцарт в джазовой обработке! Для танцев день неурочный, но я живу в санатории так давно, что завел себе ключ от зимнего сада…
Отказываться не было причины: в туберкулезных санаториях, хоть у меня и легкая форма, лечат долго, друзей все равно искать придется. Вечер вот только поздний… Но я решилась.
В зимнем саду было полутемно, вблизи – всего лишь за стеклянной стеной – шумело море, и живым серебром струилась по нему лунная дорожка. На пятачке среди кадок с пальмами танцевали три или четыре пары.
Когда мы вошли, я сразу поняла, что Олег у них лидер. Он по-хозяйски занялся аппаратурой, сменил запись. И зазвучал тот Моцарт, ради которого меня пригласили.
Это, может, и кощунство, но мы танцевали под Моцарта. Если мелодия была совсем уж трудной – сидели на банкетке под пальмой и просто слушали. Олег не отходил от меня, откровенно сказал:
– Я этот вечер специально организовал. Ты днем была такая растерянная и одинокая, и так непохожа на здешних курортниц, стреляющих глазками с самого приезда, что я решил утроить тебе маленький бал…
Бал в январе – на фоне зимнего моря, даже легкий снежок идет за окнами, но здесь тепло. И Моцарт звучит божественно. Душа раскрывается навстречу звукам. И навстречу мягкому свету карих глаз…
Никогда еще не было за мои двадцать лет, чтобы мужчина так долго, так ласково смотрел на меня. Я растерялась, слова не могла выговорить, только все больше погружалась в эту неожиданную, необъяснимую нежность.
И вдруг произошло что-то странное: окружающее исчезло, остались только две точки – его глаза, но сквозь них видна стала бесконечность… Это было так, как бывает ночью, если в облачном небе откроются два чистых окошка, через которые взгляд может улететь до самых далеких звезд…