– Ого! Что это за… – раздавшийся из кустов метрах в пяти от меня голос Иконникова вдруг оборвался.
Встревоженный, я быстро направился в его направлении. Хотя, наверное, надо было бы проявить осторожность, все – таки дело мы имеем с вещами неординарными. Но кто в таких ситуациях прислушивается к доводам разума, к сожалению, а может и к счастью реагируем мы на такую ситуацию чисто эмоционально.
Вот и я, беспокоясь за своего спутника, которого, как ни крути, а именно я втравил в продолжение истории, начатой им, одним махом преодолел эти несколько метров. В небольшой поросли кустов Иконников стоял как столб, уставившись мутным взглядом куда – то перед собой. Проследив направление его взгляда, я увидел холмик неправильной формы, который при беглом осмотре можно было принять за большую болотную кочку, так как он был обильно покрыт густым мхом. Но при внимательном рассмотрении становилось ясным, что мох на данном предмете лишь следствие длительного его пребывания в этой точке болотистой местности. Ближе к верхнему краю была видна ещё не затянутая мхом структура этой вещи, напоминавшая грань гигантского кристалла. Причём этот непокрытый мхом участок на глазах становился все больше, мох опадал к его подножию, скукоживался, ссыхался, осыпаясь с идеально гладкой поверхности зелёно – коричневой трухой. Как будто Иконников, внезапно появившись в этом месте, привёл в действие много лет дремавший механизм.
Я попытался силой оттащить его подальше от этой непонятной машины. Но тело моего спутника как – будто окаменело, как – будто вросло в эту болотину как древний чухонец каменел перед изваянием своих идолов. Мне бы бросить свои попытки помощи, да сообразить, что паралич этот неспроста, но драгоценное время было потеряно. Внезапно я почувствовал как сознание моё обволакивает что – то чужое, внешнее, забирая и парализуя волю. Потом внешний мир просто исчез. Меня выключили или стёрли…
– Как часть нашего великого целого ты имеешь свободу действий в рамках выполнения задачи, ради которой и осуществлена миссия!
Казалось, что эта фраза прозвучала не только сейчас, она была как бы частью диалога, начавшегося давно, но или забытого мною как нерадивым собеседником, или же я, как участник беседы, просто появился со своим восприятием именно в данном отрезке начатого без меня разговора.