Завьялов прошёлся по кабинету, подошёл к столу, вынул из ящика стола лист бумаги, положил его на приставной столик.
– Ладно, поступим так, садитесь и пишите.
– Я уже доложил, никого кроме нас с ним там не было, мне не о чем больше рассказать.
– Да понял я уже. Пишите прошение о самоличном желании досрочно прервать прохождение курса училища и покинуть его расположение. И молите бога, чтобы барон не стал преследовать Вас иными от законных способами.
Шилякин молча сел на стул и обмакнул перо в чернильницу.
– Кстати, я прекрасно осведомлён, что между Вами произошло, и с положения чести Вы, конечно, правы Шилякин. Ваш меткий выстрел полагаю тоже не случайность. И только учитывая это обстоятельство, я постараюсь смягчить Вашу участь. Пишите, пишите. И уезжайте подальше из столицы сегодня же.
***
Апрель 1877 года.
Апрель в столице выдался на редкость тёплым. Солнечный свет весело играл в зеленеющей траве и едва проросшей листве. Летний сад был наполнен прогуливающимися парами, детьми с их родителями, а также совершающими променад отдельными дамами и господами со своими собаками разных калибров.
Великолепной пейзажной частью Летнего Сада сияли бликами солнца Порфировая ваза и Карпиев пруд, по водной глади которого вальяжно плавала пара белых лебедей – Руслан и Людмила, названных так в честь героев одноимённой поэмы Александра Сергеевича, предков которых поселили здесь ещё при Петре I. Какой-то бойкий мальчишка на самом бережку пруда, бегал по каменному пандусу и раскидывал кусочки хлеба привлекая лебедей и уток. Неподалёку от него на белой лавочке укрывшись от яркого солнца зонтиками, сидели две молодые барышни. Точнее одна из них совершенно точно была барышней, а другая из прислуги, по все видимости – гувернантка. Она что-то рассказывала барышне, и та заливисто хохотала. Из-под её лёгкой белоснежной шляпки выбивались светлые локоны вьющихся волос, которые при каждом взмахе головы игриво качались. Барышня легко постукивала себя по плечику сложенным веером, служащим в это время года скорее аксессуаром стиля, нежели необходимостью.
– Шилякин, вы так шею свернёте.
Два молодых человека в юнкерских мундирах шли по мощёной дорожке между прудом и рядом лавочек, на одной из которых сидели две девушки. Данила – один из юнкеров, то и дело кидал украдкой взгляды на барышню, явно любуясь прекрасным её обликом.