Нет, ты не кошка, совсем не кошка.
Скорее я, блудливый кот.
Я обидел тебя немножко,
А хотел, ведь, наоборот.
Скажи мне честно, коль я не нужен.
Я скроюсь, сгину, но не хочу…
Что для тебя я, «орнамент кружев?»
И нудным текстом все лопочу.
Я все снесу, до суицида
Я не дойду, увы, нельзя.
Тореадор, а жизнь – коррида,
Выкручиваюсь все, скользя.
Я говорил тебе, что не люблю я,
Наверно врал себе, да и тебе,
Вот и болтаюсь, как душман, кочуя,
Как партизан, в своей судьбе.
Эх, судьба моя, судьбинушка, лиха,
Личной жизни ни на грош, ни на алтын.
Не поймал я в жизни даже петуха,
Залетевшего на придорожный тын.
Тем синица в небе радостно поет,
Там журавль расправил крылья для других,
А Жар-птицы, чуда, «золотой» полет,
Где-то вовсе далеко от глаз моих.
Не мечтается, не грезится уже,
Разучился удивляться пустякам,
Лишь порой в хмельном, опасном кураже…
Мне подаст крыло болотный пеликан.
Когда я маленьким мальчоночкою был,
Боялся я почти всего на свете,
Старался быть как можно незаметней
И сам себя за это не любил.
По вечерам дрожал от страха в темноте,
От высоты в башке плясали хороводы,
И пешеходы-дяди были злой породы,
От них я прятался в канаве и кусте.
Девчонки – это просто полный бред,
Поиздеваться надо мною все желали,
Ответить им от страха мог, едва ли,
Да и не нужен им был вовсе мой ответ.
Но вот чего тогда я не боялся,
Так это срока бренного пути,
Как долго мне удастся заползти,
И бесконечным этот мир тогда казался.
Прошло всего-то тридцать быстрых лет,
Но нет уже тех страхов и в помине,
И в темноте брожу как в паутине,
Лишь руку выставлю, чтоб не упасть в кювет.
И женщинам теперь сказать могу
Все то, чего хотят они услышать,
Все ужасы затихли словно мыши,
Кота учуяв, на своем бегу.
Но, не терпит ведь природа пустоты
И сколько нам отмеряно пройти?
В стихах и жизни появилась ты,
И в красках заиграли дни!