– Ты не путай. Это дом не твой, под словом «наш», я подразумеваю себя и мать. Видела бы она тебя сейчас, от стыда бы сгорела.
– Зачем ты так, отец.
– Как жаль, что мои годы лучшие прошли, я бы встал из этой чёртовой коляски, вышвырнул тебя отсюда, поменял замки. Забор бы поставил высокий, чтобы такие как ты, даже близко не могли подойти к сокровенному.
– Её уже нет, отец. Глупо прятать всё это.
– Это моё сердце. Не смей даже говорить так, думать не смей. Ты меня понял? – переходя на хриплый крик, смотря на меня безразлично, говорил старик.
– Я понимаю, что ты хочешь сохранить всё в таком виде, как было при ней. Так не получится, понимаешь?
– Просто оставь меня. Я хочу печалиться один. Я тебя видеть не могу. Пусть остаётся всё так, все кусты, за которыми она заботливо ухаживала, деревья, которые она белила собственноручно, стулья.
– Краска полопалась.
– Я тоже не молодею.
– Ну вот, тем более.
– Она на этом стуле сидела, когда ты сообщил, что больше не вернёшься. – он показал на беленький косой табурет, который стоял под окном.
– Я вернулся.
– Она об этом не узнала. – слеза покатилась по левой щеке отца, почти прозрачные глаза опустились вниз, он смотрел на пол. – Негоже мужчине плакать.
– Отец. – я хотел подойти, однако он остановил меня метрах в пяти жестом руки.
– Знаешь, такой женщины я в жизни не видел. Твоя мать была особенной, нет таких людей больше. Нет. Она озаряла все комнаты своим смехом, даже когда состарилась, все её морщинки были мягкими, милыми, без таких заломов, как у меня.
– …
– Когда я её встретил, когда только увидел, я понял, что эта девушка особенная, она выделялась из толпы, как будто была святая. Таких чистых и добрых людей я не встречал. Ни одной капли её слезы я бы не смог простить никому. Воевать был готов идти, чтобы её не коснулась беда, понимаешь? Вот это любовь. А ты в кого такой? Я тебя так учил сохранять добро, любить? Ты кто такой? – он не мог не повышать голос. Жаль, что я мог его понять, лучше бы был дураком, мне бы было не больно. Такой грозный, сильный, а меня цепляет. Ни один человек, соперник, бизнесмен, не могли вывести меня на эмоции. Я скала, акула, а вот вторая сторона… Я предпочел не слушать её. Перед некоторыми людьми встаёт выбор в своё время: мозги или сердце, я выбрал мозг, это позволило мне построить бизнес. Однако, признаться честно, до выбора я терзал себя, метался от одного к другому. Головой понимал, что было бы комфортно жить сердцем, в уюте, спокойствии: теплый камин, любимая жена, дети, наш светлый дом, свечи, горячий ужин, обычная работа. Мне бы не хватало самореализации, я бы страдал. Без чего я мог обойтись? Без любви, выбрал бизнес и временное решение, которое переросло в семейную жизнь, штамп, но и Ада была всегда на втором плане. Только бизнес, только деньги, только мозг.