Перед нами весьма примечательная перемена мнений – 7 марта президент требует прекратить разведывательные полёты над территорией Советского Союза, а через 6 недель – 24 апреля – его офицер связи даёт главе разведывательного ведомства карт-бланш на заброску агента с низколетящего самолёта.
Уже 5 мая Государственный департамент направил в советское посольство в Вашингтоне лаконичную ноту, в которой повторил высказанное 31 марта отрицание советских обвинений, а сам инцидент с глубоким прорывом самолёта-разведчика, имевший место 2 марта, назвал «предполагаемым» («the alleged incident»).
Эти опасные игры в воздушном пространстве мощной в военно-техническом отношении страны были чреваты самыми неожиданными инцидентами. Можно даже сказать, что такие инциденты были запрограммированы наглостью американцев. Один из них произошёл 27 июня 1958 года. В тот день военно-американский транспортный самолет C-118 «liftmaster», якобы следовавший из Висбадена (Западная Германия) через Никосию (Кипр) в Тегеран и Карачи почему-то оказался в Кавказских горах в районе Еревана. Маршрут его движения от Никосии к Тегерану пролегал примерно в 200 км южнее, однако пилоты якобы потеряли ориентацию и в итоге самолёт оказался над территорией Советского Союза.
Там борт покинули 5 парашютистов. На перехват были подняты 5 советских истребителей-перехватчиков, из числа которых 2 машины – капитана Светличникова и старшего лейтенанта Захарова – атаковали самолёт-нарушитель. Огнём бортовых пушек им удалось поджечь С-118. Экипаж последнего, проявив чудеса пилотирования, посадил самолёт в горной местности, где и был благополучно взят под стражу. В холе масштабной поисковой операции, проведенной при поддержке пограничных войск и частей вооруженных сил, сотрудниками госбезопасности были обнаружены и арестованы все 5 парашютистов, десантировавшихся с борта подбитого С-118. В числе взятых под стражу оказался высокопоставленный офицер военной разведки США полковник Дэйл Брэннон (Dale Brannon).
На следующий день – 28 июня – представитель Министерства иностранных дел СССР вручил американскому послу ноту, в которой нарушение советского воздушного пространства самолётом С-118 квалифицировалось как «преднамеренное». В отличие от мартовского инцидента, когда американская сторона позволяла себе реагировать на обращения советского МИДа демонстративно небрежно и с большими задержками, теперь янки продемонстрировали замечательную оперативность. Уже 30 июня они передали советской стороне меморандум, отвергавший все обвинения, и вступили в переговоры об освобождении лиц, находившихся на борту сбитого самолёта и арестованных советской контрразведкой.