В данный момент из гостиной звучал ее взбудораженный голос: «сколько лет впустую… где тепло, элементарная благодарность… да какое там, досуг… я, Аня, не помню, когда мы с ним в последний раз…»
Скинув ботинки и куртку, Кирилл прошел в ванную комнату. Присел на край ванны, пустил холодную воду. Представил, как мать, с дурацким собранным на затылке хвостиком, снует из угла в угол гостиной с трубкой у левого уха, каждый раз зачем-то поправляя отцовскую пепельницу, проходя мимо стола. Материнские телефонные откровения вызывали в Кирилле неприязнь и вместе с тем тоскливую жалость. Он не понимал, как можно, задвинув абсолютно все интересы, жить только выяснением с отцом давно загнувшихся отношений. Глядя на бодро хлещущую воду, он поднес ладони к струе – умыться, но передумал, подставил под струю голову целиком. Это было проверенное, мгновенно сгоняющее сонливость, усталость и ненужные мысли средство. Нещадно растерев лицо и волосы полотенцем, он отправился на кухню. Перед утренней поездкой на авторынок он почти ничего не ел, и сейчас в нем разыгрался аппетит. Распахнув двухстворчатый холодильник, он пробежал глазами по полкам, пестрящим пластиковым, металлическим, целлофановым изобилием. Половина продуктов хронически летела в помойку, но отец требовал, «чтоб было всё и даже больше», и мать три раза в неделю послушно отправлялась в ближайшую «Азбуку вкуса» исполнять его гастрономические запросы – благо магазин имелся на их улице. Кириллу хотелось банального бутерброда с твердым сыром, он стал пробираться сквозь камамберы, дорблю, маскарпоне к упаковке голландского. Вскоре появилась мать, подошла включить чайник.
– Вскипел две минуты назад.
– Хорошо, как раз 95 градусов. – Она выбрала на полке банку с «Орхидейным улуном», заварила его в специальной чашке, присела за стол напротив.
– Не надоело? – спросил Кирилл, откусывая бутерброд.
– Что? – пожала она плечами.
– Перетирать одно и то же со всеми подряд?
– Аня, между прочим, моя подруга. – Мать потянулась к вазочке за печеньем.
– Сука твоя Аня. Завистливая сука. Видел я ее глаза, когда в гостях была. Вот кто сейчас счастлив.
– Ты-то хоть не добивай.
– Не пойму, ты у него в пожизненном рабстве, что ли?
– Предлагаешь нанять адвоката и объявить ему войну? И кто, как ты думаешь, победит в этой войне? – Она бросила сломанное печенье назад.