Ты достаешь засунутые в карман деньги и насчитываешь триста семьдесят долларов. Прикидываешь, сколько ночей сможешь оплатить в Дарвине. Даже если молодежный хостел не забронирован туристами и ты возьмешь двухместный номер, продержишься до конца недели. А чем питаться?
Как бы тебе хотелось позвонить бабушке и вернуться к ней. Чтобы она была жива. Чтобы у тебя был отец, который знал бы о твоем существовании и мог бы позаботиться о тебе сейчас из Индии, Южной Америки или откуда он там.
Ты звонишь Т.
Он отвечает. Идет в школу. Предлагает встретиться на автобусной остановке. Хотя отношения у вас напряженные, тебе все-таки придется попросить его об этом одолжении.
На автобусной остановке он один.
Опоздал на автобус? – спрашиваешь ты.
Ну да.
А другого нет?
Не прямо до школы.
Ты подсаживаешься к нему.
Мия опять слиняла.
Куда на сей раз?
Ретрит.
Денег оставила?
Кое-что. Немного. Могу я пару дней пожить у тебя?
Ты чувствуешь, как Т напрягается, слышишь, как его ботинок елозит по асфальту, и продолжаешь:
Джером у нас поселился, я не могу остаться с ним одна.
Т тяжко вздыхает, трет лицо, ерошит волосы.
Что?
Когда ты вчера ушла, я заснул, а потом пришла Лин и обнаружила все пивные бутылки.
Наверно, ей не понравилось.
Я сказал, что это твои.
Ого, спасибо.
Прости, Птаха. Я просто не вынесу, если опять вляпаюсь в то же самое дерьмо.
Тогда, может, не стоит пить на заднем дворе у матери?
Солнце бьет по крыше остановки, а автобусов так и нет. Ты чувствуешь, как разверзается пустота, где все тихо и разрозненно; ты слишком многого не понимаешь о себе и своей жизни. Люди, растения, животные, дома вертятся внутри. Где же твоя настоящая жизнь? Жизнь, какой ты намерена жить?
Т почти на пределе, догадываешься ты, как, похоже, все, прежде чем бросить тебя, доходят до предела. Как Мия, которая бросила тебя в детстве. Как бабушка, которая взяла и умерла. Даже у миссис Уайтхед есть предел. Что же в тебе такого? Почему все с ходу тебя бросают?
Ты опускаешь голову на колени и обхватываешь их руками. Пусть из тебя, из головы выйдет пустота.
Ты поднимаешь палочку и начинаешь рисовать на бетоне линии и странные формы. И тут тебе приходит в голову.
Это не голос – видение; ты смотришь на него сверху, целая мозаика: что было раньше и что должно произойти сейчас, если ты хочешь все изменить.