Дом, в котором Гончаров с дочерью поселился, давно покосился от старости, окна еле держались на петлях, а на некоторых из них и вовсе были разбиты стёкла. Пол почти прогнил, а кое-где в нём были дырки. В каждом углу были паутины, на которых сидели пауки. На мебели лежали огромные слои пыли, а в углу у старой потрескавшейся печи сидела мышь.
Может быть, всё это не было бы настолько страшно, если бы в доме не было холодно. Казалось, что на улице было теплее, чем в нём. Руки ужасно мёрзли, а при разговоре шёл пар изо рта. Как здесь освоиться, Гончаров не представлял, но понимал, что надо что-то делать.