Про старшую девочку я не думал. Я вообще еще несколько дней назад о детях не думал, ни под каким соусом, а тут…получайте, распишитесь. С мыслью о младших я не то, чтобы смирился, свыкся. Но старшая тоже имела место быть, отмахнуться от этого факта невозможно.
Я отвез папашу номер два в отделение, там его приняли с радостью – давний знакомец. Именно отсюда его пять лет назад и забрали. За воровство. Мысль о том, что мы с ним несколько лет назад невольно делили одну женщину, вызывала приступ брезгливости. Там где то, в идеальном будущем, которое грозило не наступить, мои дети рождались от здоровой высокоморальной девушки. По пунктам выбранной, тщательно, по списочку.
– Либо ты сейчас открываешь, – кричала девушка, которая подходила сразу под несколько пунктов списка сразу.– Либо я вызываю полицию! И вообще…
Следом громко загрохотало, а Алиса присовокупила несколько таких слов, что я поморщился. Подошел к распахнутой двери, заглянул осторожно. Сердитая и красная от натуги Алиса тащила чемодан. Несколько светлых прядок прилипло к потному лицу. Шортики короткие, стройные ноги напряжены, что у неё там, кирпичи отчего дома?
И вообще, что, уехать собралась? Это вот точно на идеальную маму никак не похоже, а это минус галочка из списка. Оказалось, не уезжает. Старшая собралась уехать, теперь они сражались за чемодан. Ну, как сражались. Тянули его в разные стороны.
Нужно срочно вмешиваться, но бабских разборок я боюсь прямо с детства.
– Хватит! – раздался детский голосок, когда я только внутрь шагнул. – Если что, я лучше сам уйду! Прямо в лес! То есть, сначала через речку, потом в поле, а потом в лес!
Миша, чтобы его было заметнее, встал на табуретку. Взъерошенный, тоже красный, только он от рёва. Маленький и храбрый, пусть и испуганный.
– Иди дальше жди своего папу, – буркнула Ангелина.
И на меня сердито зыркнула. Точно, она же слышала разговор и уже знает, что я тоже на отцовство претендент, наряду с тем, что в обезьяннике сейчас…
– Я тут мужчина! – сказал Миша. – Я авторитет! И я сказал, хватит ругаться!
Авторитет был самым мелким ребёнком. Не знаю, почему, но он был заметно меньше своей сестрёнки по росту. И сейчас вижу – страшно ему. Но кулачки сжал, на табуретке своей стоит, маленький боец невидимого фронта.