Я кивнула, подтверждая.
– Мне сказали по секрету, – я наклонилась к ней и зашептала: – что она развелась с мужем.
Ашули удивленно распахнула ресницы и снова задумчиво посмотрела на картинку.
– От такого человека сложно сбежать, Кис-Кис. Он многих держит своими паучьими лапками, но в нее успел впрыснуть яд. Такие люди никогда не отпускают свои жертвы. Она ошибается, если считает по-другому.
У меня от слов Ашули мурашки побежали по рукам, и я передернулась.
– Ты даже меня пугаешь, когда начинаешь вещать, как этот странный Альзандр. – Взгляд мой упал на листок, и я указала на него пальцем. – Но ее не запугать. Она поведет этот дирижабль, представляешь? Сама. Я обязательно поеду туда послезавтра. Хочу увидеть эту женщину своими глазами и хочу увидеть, как она взлетит назло всем тем, кто в нее не верит.
– Надеюсь, там нет паровых котлов, и ты не ввяжешься в очередное дело, – наставительно произнесла подруга, возвращаясь к чаю.
Я допила свой кофе и, перевернув кружку, рассмеялась.
– Нет… кажется… Но даже если есть, я все равно поеду. Насыпь мне, пожалуйста, кофе для мистера Фокса.
Положив плату за пирожные и кофе, я забрала из рук Ашули пакетик для мистера Фокса и покосилась на бумагу. Придется ездить с этим добром.
– Давай сюда свои покупки. Зайдешь за ними завтра, никуда они не денутся.
– Я только листочек заберу, – улыбнулась я в ответ, – и кофе.
– А на чашку смотреть не станешь? – Ашули кивнула в сторону гадания.
– Посмотри сама, – я направилась к выходу и открыла дверь, потревожив звонок.
– Кажется, это перчатка, Кис-Кис.
Я обернулась и улыбнулась подруге.
– Их я уже забрала.
Адрес этого паршивого газетного листка мне был неизвестен. Но я знала, где печатается «Кремденский вестник». И знала в нем одного вредного газетчика. А потому, уже спустя час, решительно открывала солидную, но скрипучую дверь. Внутри пахло типографской краской. В небольшой, тускло освещенный коридор выходило пять дверей с фигурными ручками. За одной из них что-то гулко громыхало. Подумав, я заглянула в ту, из-за которой раздавался разговор и мужской смех.
– Так он нарочно тебе так сказал, Дар, – услышала я голос того, кого я искала. – Для того, чтобы действительно проговориться, нужно не один стакан выпить.
– А я и не говорил, что он был трезв, – ответил его собеседник.