Максим принужденно рассмеялся.
– Я… Видите ли, я решил переехать в Москву. Моя жизнь как-то разладилась в последнее время, и я подумал, что мне пойдет на пользу полная смена обстановки, образа жизни. Вот и продаю…
Краем глаза Ольга заметила, как отец с сомнением покачал головой. Максим, судя по всему, исчерпал последние ресурсы коммуникации с людьми и снова впал в подобие транса, скрестив руки на груди и вперив остолбенелый взгляд в стену. Ольга вновь подошла к фикусу и только тут обратила внимание на то, что нижние листья его совсем пожелтели, а верхние по краям подверглись той же деструктивной тенденции.
– Смотрю, не только у вас тут жизнь разладилась, – заметила она, лёгким движением срывая сухой листок.
Максим вновь изумлённо воззрился на Ольгу, как будто только что заметил её в своей квартире. Риэлтор широко, как могла, улыбнулась и парировала:
– Максим уже сказал, что готов оставить его вам в случае покупки. Я уверена, тепло женских рук восстановит всё, что разладилось, и вернёт растение – да и не только его – к жизни.
Глава 2. Переезд: радости и трудности
Если бы Ольгу спросили, чем именно зацепила её эта квартира, она, должно быть, не смогла бы внятно ответить. Формально она могла бы перечислить её очевидные плюсы – расположение в центре города, современный ремонт, историю дома, ну и, безусловно, привлекательную цену, что была на целый порядок ниже квартир в домах по соседству. Однако в действительности всё было куда сложнее – Ольга ехала в Петербург за определенным самоощущением, и в этой квартире, в отличие от всех предыдущих просмотренных, она его нашла.
В этом доме она как нигде могла ощущать сопричастность с историей, практически вариться в котле исторических событий, что имели место быть именно здесь. О каком прикосновении к истории могла бы быть речь при переезде в обычную сталинку или, того хлеще, хрущёвку! Нет, именно эти высокие парные окна в жилой комнате, витражи на лестнице и памятные таблички на внешних стенах, почерневшие от времени и сырости, и создавали то самоощущение, которого Ольга так желала. А чего стоит одна возможность пить по вечерам горячий имбирный чай, сидя на подоконнике и лицезрея – пусть краешек, но всё же – кадуцей Трисмегиста на шпиле торгового дома! Всё это было чересчур прекрасно, чтобы упускать такую возможность.