– Хозяйка! Я тебя провожу, здесь нельзя одной ходить.
– Кыш, птица! Я тебе, где сказала быть? – остановилась Загляда.
– Да ты не стой, хозяйка, а то корни пустишь! Пойдём быстрее! – прокаркал сверху чёрный ворон, делая круг над Заглядой.
– Вот ведь поганец страшный!
– А ты, убогая, пошто тада меня к себе приговорила?
– У меня выбора не было, кто-то же должон около княгини остаться.
– Ну, тада и не срамословь меня, коль я тебе стал нужон.
– Да куды от тебя денесся! Ладноть, проводил ужо, давай возвращайся к княгине. – Ворон зашелестел крыльями, поднимая вокруг себя ветер, развернулся и исчез за ветвями.
Кудесник Горазд вышел навстречу Загляде и ждал её в воротах. Высокий, он на вид не был старым, хотя на самом деле их разделяло много десятилетий. Русые с тонкой сединой волосы были расчесаны и перетянуты через лоб тесемкой с непонятными красными узорами, от прищуренных чёрных глаз к вискам разбегались морщинки. Он выглядел внушительно и уверенно, как подобает Ведьмаку, носителю магических тайн. Своим видом кудесник внушал страх и трепет всякому. В широком плаще из медвежьей шкуры мехом наружу, в тёмной рубахе, с множеством оберегов и бубенчиков на поясе и на груди, с высоким резным посохом, он стоял в воротах, как настоящий страж Навьего Мира.
Глядя на стройную, как берёзка фигурку Загляды, Ведьмак довольно улыбался и шептал: «Пришла…, сама пришла, отроковица!» Пока она шла к нему, Горазд зашептал заговор: «Так бы обо мне, рабе Божием Горазде, сердцем кипела, кровью горела, и не могла бы без меня, раба Божия Загляда, ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать, ни питием отпиться, ни думьём отдуматься, и ни в парной бане отпариться». Пока он шептал заговор, она подошла к нему.
– Будь здрав, Горазд Измирович! – Загляда коротко поклонилась ему. Ведьмак ожидал от неё большего уважения, глубокого поклона, до земли, как кланялись смерды князю. Обиду затаил, но ведице ничего не сказал, решив, что придёт время и он спросит с неё.
– Не передумала учиться? – всё ещё приветливо улыбаясь, спросил кудесник.
– Не передумала, Горазд Измирович, – и сама того не ожидая подошла к нему, прижалась к его широкой, тёплой груди и почувствовала, как будто тяжесть спала с плеч после долгого пути и наконец-то она дома. И вдруг испугалась. «Чё я тако делаю, безсоромна?