– Ничего не поделаешь, соколёнок мой! – утешала матушка по его возвращении в терем, – ты князем родился, а князю не до забав, он должон заботиться обо всём своём племени. Ты вишь, что твой батюшка все дни в трудах и заботах проводит.
– Я не хочу быть князем, матушка! Пущай Светловой заниматца слезницами, а я с дружиной в походы буду ходить. Хотя Светловою тожеть не придётся долго сидеть на княжеском столе, Мал подрастёт и скинет его.
– Как енто скинет? Сынок! Ты чё тако молвишь?
– А ты, матушка, ишшо не поняла, что Мал спит и видит себя князем древлянской земли? Так что я лучше с нашими воями буду в походы ходить, чем с братом биться за княжеский стол.
– Ох, Матушка Макошь! Да, чё ж ты тако удумал, сынок? Каки походы?
– Пожúву добывать с дружиной в других землях, рабов на наши поля, землю нашу расширять. Княжеский стол мне не нать!
– Ты, сынок, токо батюшке покуда об ентом не говори, не волнуй его заране.
– Да он давно знат об ентом и Светловой знат, что ему занимать стол. Тебя, матушка, поберегли, и поентому говорить покуда не стали.
– Ну и напрасно! Вы все мои сыновья и я за всех переживаю одинаково.
– Батюшка так решил. Да и не женское енто дело княжески дела решать, у тебя, матушка, своих хлопот хватат, вон токо за одной сенной девкой Марфой глаз да глаз нужон, а не то не успешь мыргнуть, как в подоле принесёт рабынича.
– Енто да! Девка‒огонь! Кнута что ли приказать ей дать?
– Ну, пошто сразу кнута, построжись, поди спужается.
Сыновья князя Нискинина выросли. Лютовою исполнилось двадцать лет. Чёрные ровные брови ярко оттеняли зелень глаз, в каждой его черточке, в каждом мягком волоске таился особый свет. Светловою в месяц жнивень4 исполнилось семнадцать. Это был высокий отрок, густые чёрные брови, жёстко сомкнутые губы придавали его облику вид решительности и упорства. Малу исполнилось пятнадцать, и он уже ни в чём не уступал братьям, а кое в чём и превосходил, как, например, дворовые девки, которые целыми днями визжали от его домогательств то в одном тёмном углу, то в другом. Ага! Вот она вседозволенность, которая берегов не видит! Зато рабыничей в хозяйстве прибавится! А родители позаботятся и отдадут девок замуж. Эх-ма! Раскудрит-твою…, одно слово ‒ князья! Белая кость, голубая кровь на все времена!
***
После Перунова дня, празднование которого продолжалось две недели – с двадцатого червеня по второе жнивеня в древлянской земле наступило время жатвы. Как же хорошо в поле! Погоды стоят дивные – вёдро, солнышко, и лёгкий ветерок освежает, так что коси в своё удовольствие, маши серпом, да вяжи снопы. Люди были рады, что успели убрать озимые, потому нынче с хлебушком будут, да и до нового урожая недалеко, колосится на полях жито, ждёт серпа хлебороба…Вода в речке ещё теплая. Считается, что в Перунов день вода обладает целительными свойствами. Люди, отдав долг Перуну, после праздников вышли в поле и были уверены, что отнеслись с большим уважением к Громовержцу, принесли ему жертвы и теперь он не допустит дождей, даст людям убрать урожай, который они охраняли всё лето: гоняли с поля птиц, молили Велеса защитить жито от всяких невзгод.