Василий (Мотину). Ну, нарисовал что-нибудь?
Мотин. Да так… Времени нет…
Василий. А у кого оно есть? Все равно ждать нечего. Тысячи от Блока не будет.
Мотин (серьезно). Я жду, когда вырастет сын.
Василий. А… Сколько ему сейчас?
Мотин. Года два.
Василий. Года два! Ты что, не знаешь точно?
Мотин. Два года! Ничего я не жду!
Василий. Невозможно, чтобы атеист ничего не ждал. Все мы ждем, когда кончится это проклятое настоящее и начнется новое. Были в школе – ждали, когда кончим. В институте тоже ждали, мечтали, как бы поскорее отучиться. Теперь ждем, когда сын вырастет, а и того пуще – когда на пенсию выйдем. И самые счастливые – все торопят будущее. Не ужасно ли? Скорее, скорее пережить это, а потом другое, а потом – потом ведь смерть, по-вашему? Будто пловец изо всех сил плывет, плывет как можно быстрее, не обращая ни на что внимания, плывет к цели. А плывет он – что сам прекрасно знает – к водовороту. И этому пловцу предлагается быть оптимистом.
Петр. Но спасительное недумание о смерти.
Василий. От чего спасительное? Еще спасительнее тогда сумасшествие. Чего мы опять из пустого в порожнее переливать будем! Слышал я – «жизнь – самоцель», «лучше и умнее жизни ничего не придумаешь»! Чего же вы все ждете?
Петр. Чего это Житого долго нет?
Мотин. Господи! Как мне все надоело!
Пауза. Мотин задремывает.
Петр. Го Си писал: «в те дни, когда мой отец брался за кисть, он непременно садился у светлого окна за чистый стол, зажигал благовония, брал лучшую кисть и превосходную тушь, мыл руки, чистил тушечницу. Словно встречал большого гостя. Дух его был чист, мысли сосредоточены. Потом начинал работать».
Или художник Возрождения – он два дня постился, потом только, после долгой молитвы, прогнав всех из дома, подождав, когда пыль осядет, брался за кисть.
Вот Мотину хочется только так.
Между прочим, про Го Си мне рассказал Максим. Ну, знаешь, в какой обстановочке: в их засранной комнате, в руке никогда не мытый стакан с такой же травилкой, которую мы сейчас пьем. Для чего нужна была эта древняя чистота? Чтобы внешнее не отвлекало. А мы, может, достигли сосредоточенности? Что и внешне важно? У Ахматовой вспомнил что-то такое: «Когда б вы знали, из какой же грязи стихи растут, не ведая стыда…»
Василий, не выдержав, смеется.
Петр. Ты чего?
Василий. Достиг он!