Ноги становились ватными, чтобы не упасть пришлось присесть на край кровати, что к счастью оказалась совсем рядом. Ослабев, рука уронила документ на поверхность скомканной постели.
– И что мне с ним делать? Зачем он мне?
Нависая над ней Тимур грозно смотрел сверху вниз. Атмосфера накалялась. Тимур спрятал напряженные кулаки в карманах брюк.
– Хотел лично вручить тебе в руки и сказать, что не так уж и сложно это сделать. У тебя смелости не хватило прийти самой и посмотреть мне в глаза?
Всё же не сдержавшись, схватил её за плечи и яростно встряхнул силой поднимая и ставя на ноги.
Посмотрел ей в глаза, которые даже не пыталась бесстыже прятать. Прожигал взглядом и хотел вытрясти из неё весь упрямый дух.
– Ты не явилась в суд.
– Моё присутствие было не обязательным. Мы оба понимали, что дальнейший брак невозможен.
– С чего ты так решила?
Марго выдержала паузу и лишь затем ответила.
– Развод – это лучшее решение.
– Для кого? Для тебя? – прорычал ей прямо в лицо.
– Для нас обоих, – выдохнула дрожащими губами.
Ноги совсем её не держали и, если бы Тимур не удерживал яростно за плечи, вряд ли бы она смогла удержаться на полусогнутых ногах.
– Ты не получишь развод! Я тебя не отпускаю!
Дикий звериный взгляд горел яростью. Было непонятно, чего он этим добивается. Что движет им?
– Почему? – Марго недоумевала в догадках.
– Потому что ты моя! Слышишь?! Ты – моя жена!
Яростно цедил ей в лицо каждое слово, с таким презрением и ненавистью, что не оставалось никакого сомнения, движет им отнюдь не любовь и трепетные чувства.
Силы покидали её с каждым гневным словом и злобным взглядом. Тлеющие надежды в душе на его взаимность растворялись. Непрошенные слезы подступали снежным комом и застревали в горле. Прикрыла веки, чтобы сдержать их. Не желала показывать свою уязвимость и тем более больную зависимость им единственным.
Собрала в кулак последние остатки самообладания и попыталась оттолкнуть его, несмотря на то, что ноги отказывались держать ослабевающее тело. Он же, как каменная глыба, никак не отреагировал. Также крепко держал за хрупкие плечи. Сжимал до боли, до хруста. Но эта боль была не сравнима с тем, что у нее творилось в глубине души.
– Я не твоя собственность, – с трудом произнесла. Посмотрела в глаза, в которых кипело неистовое буйство, – Не веди себя, как капризный ребенок, у которого отобрали игрушку.