Но, сколько ни оттягивай, а коридор далеко не бесконечен. Вот и приметная дверь с солидной золотой табличкой «Приемная директора». Открыв массивную створку, Лиза проскользнула внутрь и вопросительно взглянула на секретаршу Сонечку.
– Подожди минутку, у Ирины Александровны посетитель, – Соня указала на роскошный черный кожаный диван, расположенный у противоположной стены в компании с шикарной развесистой пальмой.
Вызванная на ковер жертва тяжело вздохнула и опустилась на мягкое сиденье. В голову невольно полезли воспоминания о том, как десять лет назад одиннадцатилетней девчонкой она впервые переступила порог этой приемной. Тогда она показалась ей такой огромной! И секретарем тогда была еще не приветливая Сонечка, а суровая Марфа Иосифовна, которой нерадивые ученики боялись едва ли не больше, чем директора. Девочке тогда казалось, что она попала в какой-то нереальный мир, ничем не напоминающий ее обычную школу, где она училась до этого.
В чем-то она, конечно, оказалась права. Пансион Шереметьевых уж никак нельзя было назвать обычным учебным заведением – здесь учились дети тех, кого принято называть элитой общества. И требования к ним здесь были весьма жесткие. Это не была школа для скучающих мажоров, которых потом папочка или мамочка пристроят на тепленькое местечко. Нет. Здесь учили тех, кто должен потом будет сам управлять бизнес-корпорациями, вести переговоры на международном уровне или, на худой конец, курировать солидные благотворительные проекты. Последние, правда, были уделом, в основном, женской части выпускников, которые выходили замуж как раз за тех самых, которые управляли и вели. И, надо отметить, невесты, закончившие это учебное заведение, были нарасхват.
Поэтому и набор предметов здесь сильно отличался от среднестатистических школ, и заканчивалась учеба не в восемнадцать, а в двадцать два года. Таким образом, выходили отсюда не с аттестатом, а с дипломом о высшем образовании. И, конечно, попасть сюда на обучение было огромной удачей.
Но тогда, в свой первый визит сюда, Лиза ни о чем таком не думала. Она понимала, что любимую мамочку она теперь будет видеть только по выходным или в каникулы. Поэтому глаза были на мокром месте, а в сердце царапалась обида на отца, который привез ее сюда и собирается здесь оставить.