– Я оказалась недалеко от соседней вёски, когда начался ливень. Меня приютили. Но их лодка была совсем маленькой, поэтому в городе меня высадили. На мое счастье, вы решили помочь нам. Не вини себя. Похоже, я, наконец, дома, – с улыбкой на губах она подняла голову и встретилась глазами с Федором. Не произнеся ни слова, тот развернулся, быстрым шагом пересек палубу и скрылся в ведущем на нижние палубы лестничном проеме.
– Чего это он? – недоумевала Женя.
– Юра сказал мне, ее не было двадцать один год, – Руслан схватил Женю за плечи и развернул к себе: – У меня есть алиби!
Девушка молча уперлась ему в грудь, как раздраженная кошка, пытаясь вырваться из его объятий. Она не понимала, к чему такая радость и эта шальная улыбка на его лице.
– У меня теперь есть алиби! В тот день я шел к Юре Дудкову. И эта женщина – она была у него, она видела меня. Я не убивал твоего отца. Теперь я могу не хранить эту тайну! – от радости и облегчения у Руслана дрожали руки, а длинные пальцы впивались ей в плечи.
У Жени зашумело в ушах. Что-то тяжелое будто упало с ее сердца и разбилось вдребезги. Она часто задышала. Руслан не врет. Он не убивал ее отца. Убийца не Руслан.
От той большой столовой на четвертой палубе, что строили основатели ковчега, осталась в лучшем случае половина – все свободное место на корабле отдавалось под хранение. Вёске давно уже не требовались такие пространства в общественных местах, но за простыми деревянными столами и сейчас уместились бы все весчане и гости ковчега. Вдоль одной из стен тянулись круглые иллюминаторы, другая же сторона бросалась в глаза своими аляповатыми красками: она была украшена картинами, которые вёска бескорыстно отдавала ковчегу на протяжении поколений. И потому места, свободного от пейзажей, натюрмортов, портретов, всевозможных поделок и скульптур, на стене найти было проблематично. Своеобразный выставочный зал стал гордостью вёски. Часть кают-компании была отведена под библиотеку – во избежание затопления книги хранились только на ковчеге. Не удивительно, что именно здесь весчане любили проводить свои часы досуга.
Пятьдесят новых жителей в конце концов расселились по каютам, ещё на несколько ночных часов растянулся приём провианта. К окончанию погрузки вся команда еле стояла на ногах, но трюмы были наполнены и страх перед приближающейся голодной смертью отступил.