– С тобой, потому что у меня тоже никого не осталось, – проговорил отец дрогнувшим голосом.
– А ты подумал, каково мне будет от того, что у меня на руках отец умирает?
– Так я все равно умираю, не важно, где это случится. Просто мы так мало времени проводили друг с другом, пускай хоть сейчас, хоть как-нибудь компенсируем… Слушай, ты говорил, что ничего у меня не просил, так вот и я тоже у тебя ничего не просил. А сейчас я прошу тебя, сделай мне одолжение, дай мне умереть так, как я хочу. Я достаточно близких похоронил, и знаю, что вправе просить такое. Пообещай мне, что ты продолжишь обучение музыке, что-что, а это у тебя получается хорошо, твоя мать тоже песни писала…
– Серьезно?
– Да, только не записывала их, любила петь сама. Ты мне обещаешь?
– Обещаю…
– Машину не продавай, это мне брат мамы, твой дядя подарил. С подарками так поступать нельзя. Не нужна будет – так пусть просто стоит.
– Хорошо…
– Сынок, я в последнее время много думаю об этом, если уж и есть что-то такое в этом мире, то может, и мы с твоей мамой снова увидеться сможем. Она мне снится, в последнее время все чаще. Ты пойми, что я может с ней снова встречусь, мне ведь больше и не надо ничего. Ты меня отпустишь?
– Да.
Долго Миша не мог забыть детали разговора, да и сейчас он тоже не забыл. Но что делать с таким человеком? Пусть будет его воля, надо привыкать жить одному. Для начала надо придумать план, взять пример с отца. У него всегда есть план, его невозможно застать врасплох. Можно будет сейчас набрать кучу смен на работе, это позволит как-то на законных основаниях не находиться дома. Пускай отец и говорил, что хочет провести остаток дней с сыном, но это была своего рода манипуляция, как дополнительный аргумент не ложиться в клинику. Да и имеет ли смысл в эту клинику ложиться. Лечатся те, кто хотят избавиться от болезни, а старик, хотя никакой он не старик еще, воспринял смертельную болезнь как подарок небес. Вот это да.
С таким подходом действительно неважно, где он умрет, если он уже собрался. Но смотреть на него – исхудавшего, с запавшими глазами, где уже нет жизни, потому что человек сам себя похоронил раньше срока, просто невыносимо. Куда более гнетуще то, что в моменты, когда боли слишком сильные, и таблетки Гришаевых не помогают, отец начинает сильно пить. Слышать среди ночи его стоны, а потом и пьяное бормотание непонятно с кем, тоже как-то из ряда вон. Бежать отсюда надо – вот что. Но как сбежать от родного отца, на то ведь и нужны дети, чтоб подать стакан воды. Это пока он ходит, но Гришаев с ним разговаривал, говорил о том, что скоро может быть отказ опорно-двигательного аппарата, и отец сляжет, после чего уже никогда не встанет, тогда за ним нужен будет постоянный уход. Хотя отец так бухает, что непонятно до конца, что может послужить причиной его смерти.