На освободившемся от снега участке памятника готическим шрифтом была напечатана эпитафия – Memento Mori. Сыну где-то приходилось уже это слышать, но смысл был ему неведом. Заметив его пристальный вопросительный взгляд, отец сообщил смысл данного текста. Помни о смерти – гласил перевод с латыни.
– А зачем о ней помнить? – спросил парень, ещё больше теряя какие-то надежды найти здравый смысл в происходящем.
– Потому что она неизбежна, сынок. Она придёт за каждым. И придёт внезапно. Совсем так же, как пришла за твоей матерью.
– А как это было?
– Внезапно, ты слышал, о чем я тебе говорил? – к отцу вернулось прежнее раздражение, значит всё более-менее налаживается, и он взял себя в руки – так думал парнишка, но на свой вопрос он, так или иначе, ответа не получил.
Отец отвернулся, ещё раз закурил, достал из рюкзака тоненькую восковую свечку, воткнул ее прямо в снег и зажег. Если бы они знали какую-то молитву, то наверняка бы ее прочли. Но в их семье после смерти всех представителей старшего поколения, молитв не читали, постов не держали и икон дома не хранили, осталось от их большой семьи только два человека, которые сейчас стояли почти по колено в снегу на пути яростных ветров, так нещадно хлеставших их по лицу и смотрели на выцветшую фотографию при неровном свете пламени среди теней, танцующих причудливые танцы на могильных камнях, на снегу и на крестах.
– Это было слишком внезапно, – сказал отец после продолжительного молчания, – к этому не были готовы ни я, ни она, никто. Бывает такое, что пока ты молод, не чувствуешь, как время тебя подгоняет, ты думаешь, будто вся жизнь впереди, и что весь мир подождёт, о смерти не думает никто всерьез, потому что она кажется такой далекой. Но случается дерьмо в жизни, случается очень неожиданно. Помни об этом. И помни о смерти. В нашу семью она пришла тогда, когда мы были больше всего счастливы и меньше всего её ждали…
Он хотел ещё что-то сказать, но резко оборвал сам себя. И просто посмотрел в небо. В глубине души он верил в то, что она там, где-то среди звёзд, любит его и ждёт к себе, вот только в том небе, на которое был устремлен взор, не было ни одной звезды, и весь небосклон затянула чёрно-синяя непроглядная тьма. Что если его любимая находится во тьме и не может найти оттуда выход, обреченная на вечное одиночество во мраке такой же вечной ночи? Об этом лучше не думать, и отец вновь переключился со скорби на раздражение, но уже на самого себя.