После живота небольшая головная боль стала столь же сильной, как и в позвоночнике. Это совершенно выбило Сергея из колеи, потому что не только его физическая производительность упала до нуля, но даже небольшая умственная деятельность стала просто-напросто невозможной. Стало трудно не только думать, но и читать. Жизнь стала, в некотором смысле, бессмысленной – только одно страдание и переживание…
Не давал впасть в полнейшее отчаяние только некоторый философский подход к самой ситуации и понимание, что видимо, есть в природе силы, которые гораздо более могущественные, чем сам человек, каким бы он умным и сильным не был и что бы он о себе не думал при этом. И с этим положением вещей нужно смириться, принять его и по возможности понять и учесть в дальнейшем. Сил Сергея хватало только на то, чтобы лежать в постели круглосуточно, вставая лишь для принятия пищи и справления физиологических нужд.
Иногда ему казалось, что эта боль уже никогда не покинет его. Что она так и будет бродить по его телу, как неприкаянный призрак. Будущее было туманно и неопределенно.
Мне думается, что в результате долгих мучений и переживаний в Сергее возникало небольшое смирение и уменьшение его обостренной гордыни, заставляющей его порой смотреть на большинство окружающих несколько свысока. Он вдруг понял, что он сам перед лицом Высших сил не представляет из себя ничего особенного – так мелкая песчинка, которую ветер жизни носит туда, куда ему угодно, как угодно и когда угодно. И что все наши достоинства и таланты – это лишь относительное и временное украшение нашей плоти, которое имеет место не потому что мы такие хорошие и замечательные, а потому что так угодно Высшим Силам. И мы будем иметь что-то только до той поры, пока это угодно эти Силам и в той лишь степени, в которой это им угодно. И мы сами ничего в этой расстановке сил изменить не может и никогда не будем в силах что-то подобное мочь. И как это не было неприятно Сергею, он вынужден был под бременем страдания прийти к подобным выводам.
Нельзя сказать, что Сергей переродился в связи со своими страданиями. Но он стал немного другим человеком, имеющим в своей личности еще одну, более полноценную и более прочную точку опоры духовного характера. Он где-то смутно понимал, что так правильнее и что он стал в чем-то лучше и, может быть, даже немного гармоничнее. Удручало его лишь то, что за это небольшое духовное просветление в мозгах ему приходится платить столь дорогую цену.