Желание переключает нас с созерцания на действие. Это действие всегда представляет собой «отрицание». «Я Желания» – это пустота, которая поглощает, отрицает и разрушает всё «внешнее», «данное»: для утоления голода мы поглощаем пищу, для утоления жажды мы поглощаем воду.
Но желание первого порядка производит лишь самоощущение, но не самосознание. Самосознание производится желанием особого рода – «антропогенным» желанием, которое представляет собой не желание тех или иных вещей, а желание желания другого: «Так, например, в отношениях между мужчиной и женщиной Желание человечно в той мере, в какой хотят овладеть не телом, а Желанием другого» 3. Теперь желание становится диалектическим. Антропогенное желание – это отрицание животного желания первого порядка: отрицание отрицания. Оно не разрушает другого, поскольку нуждается в его признании. Именно такое антропогенное желание учреждает историю и движет ею: «человеческая история – это история желаемых Желаний. <…> всякое человеческое, антропогенное, порождающее Самосознание и человечность Желание сводится в конечном счете к желанию „признания“» 4. Люди готовы рисковать своими жизнями и жертвовать ими ради общественного признания и уважения. История войн и революций это подтверждает.
Мы можем усмотреть здесь истоки современной политики идентичности, которая в основе своей представляет собой борьбу за признание. Буржуазное общество и культура признают индивидуумов за их достижения в приобретении богатства и социального статуса. В более раннюю феодальную эпоху индивидуумы получали признание в соответствии с их происхождением, родословной, идентичностью – независимо от их личных достижений. Современная политика идентичности представляет собой демократизацию феодально-аристократического этоса: каждый обладает идентичностью, происхождением, родословной, заслуживающими уважения. У каждого есть тело и каждый желает, чтобы общество признавало, принимало и уважало его. Но желание признания довольно часто остается неудовлетворенным. Нарцисс видел себя в озере и признавал себя за свою красоту. Но что происходит, когда мы видим свое отражение в озере и приходим к выводу, что в соответствии с господствующими социальными конвенциями мы некрасивы? В этом случае желание признания ведет к борьбе за признание. Либо мы боремся за то, чтобы изменить свое тело и приспособить его к господствующим конвенциям, либо боремся против этих конвенций, дабы заставить общество признать нас такими, какие мы есть. Современный нарциссизм – это не пассивное созерцание собственного тела, а активная, зачастую насильственная борьба за общественное признание этого тела как прекрасного, уважаемого и ценного. Не случайно феодальная культура с ее борьбой за признание всецело владеет воображением популярной культуры нашего времени, начиная со