Фигура подняла руку, и в свете тусклой лампы блеснул длинный металлический крюк. Он был заточен так, что лезвие отражало дрожащие лучи света, словно предупреждая о том, какой болью он был готов обернуться. Суён почувствовала, как ноги становятся ватными, а комната будто сжимается, погружая её в ловушку.
Она не успела закричать.
На следующее утро район, где находилась квартира Суён, был оцеплен полицией. Жёлтые ленты преградили вход, а стражи порядка хмуро переговаривались, не подпуская никого близко. Слабый аромат кофе из соседнего кафе смешивался с более резким запахом дождливой ночи и едва уловимой металлической нотой – запахом крови.
Местные жители собрались поодаль, их лица выражали ужас и недоумение. Они смотрели, как на носилках выносили тело хореографа. Белая ткань, покрывавшая её, была пятнистой от багровых следов, а на руках виднелись тонкие красные линии, словно её последние мгновения прошли в борьбе.
Кто-то из толпы прошептал:
– Это снова то же самое. Как с той девушкой… фанаткой.
Никто не ответил, но страх, как холодный ветер, пробежал по собравшимся. В этом страхе было больше, чем просто ужас от смерти. Это было предчувствие того, что за этой ночью придут другие.
Её нашли там же, где она проводила долгие часы тренировок, превращая усталость в искусство. Но теперь эта комната для репетиций больше не была местом вдохновения – она стала сценой для жуткой композиции, созданной чужим извращённым разумом. Тело Суён было подвешено на верёвках, как у куклы-марионетки, её руки и ноги изогнуты в идеальной позе, копирующей один из самых сложных элементов танца Сонгю. Каждый изгиб, каждый натянутый мускул казался слишком точным, чтобы быть случайностью. Это была не только смерть – это было заявление.
Комната пропиталась резким запахом металла, исходящим от крови, которая густыми пятнами покрывала пол. Слабый аромат древесного лака, некогда ассоциировавшийся с трудом и танцем, теперь стал частью этого удушающего коктейля ужаса. Свет, пробивающийся через тусклые лампы, отражался от зеркал, заставляя жуткую сцену дублироваться снова и снова.
На стене напротив её тела кровью было написано: "Каждая звезда падает, оставляя свой след". Строчки выглядели грубыми, как царапины когтей на стекле, и, казалось, словно они сами шептали эти слова, разрывая тишину.