Изменения в себе Танир почувствовал примерно через месяц после ночи, когда часть города превратилась в ничто. Осознание пришло не сразу, а постепенно. Вначале он ощутил странное, приятное тепло внутри себя. Приятное и глубокое. Это тепло, зародившись в груди, растеклось по телу, наполнив его новой энергией. Объяснить его природу Танир не мог. Он решил, что болен, но это не походило на обычную болезнь, так как тепло не угнетало, а, наоборот, бодрило и придавало сил.
Новые ощущения усиливались всякий раз, когда Танир оказывался рядом с Эвисом. Юноша на тот момент свободно передвигался по городу, не опасаясь ничего и никого. Он помогал с помощью дара восстанавливать разрушенные дома. Его прикосновение, казалось, наделяло сломанные или сгоревшие стены новой силой, способностью к возрождению.
По воле юноши тяжелые бревна не просто поднимались в воздух, как перышки, но еще и восстанавливались после пожара. Уголь вновь превращался в дерево. Ничего более поразительного Танир никогда не видел. Это находилось за гранью понимания – сказка наяву.
Однако нельзя было сказать, что в этом отсутствовал тяжкий труд. Чтобы восстановить лишь один дом, Эвису приходилось стараться не меньше недели, отдавая работе все силы. Внешне красивые и легкие действия требовали невероятных усилий и колоссальной затраты энергии. Танир неоднократно видел, как тот, изнеможенный, без сил и почти без чувств, падал на землю, а из глаз и носа текла кровь. Это не останавливало его. Эвис всегда сразу или через какое-то время возвращался к прерванному делу, без жалоб и прошений о помощи. Со стороны это выглядело так, словно его направляет какая-то невидимая могущественная сила, не позволяющая остановиться ни на миг. Казалось, юноша мучился от того, что творил, но в то же время отсутствие дела причиняло ему еще большее страдание. От этого страдания он и бежал, бросая все силы на благие деяния. Танир долго не мог понять, что же движет Эвисом на самом деле.
В голове парня зародилась тревожная, но захватывающая мысль – внутри него самого теплится нечто подобное тому, что есть и в Эвисе. Первое время Танир усиленно прогонял ее, так как она казалась невероятной, пугающей, противоречащей всему его прежнему опыту. Но мысль эта не исчезала и упрямо возвращалась снова и снова. Более того, Танир вскоре заметил, что Эвис смотрит на него иначе, чем на всех остальных – с любопытством, внимательностью и даже с надеждой.