Когда они вышли, Мара шагала рядом, высоко подняв голову. Мужчина намеренно шел медленно, чтобы она успевала за ним. Или, напротив, чтобы идти вровень с ней? Разглядеть его никак не получалось – голова так высоко, что, как ни запрокидывай шею, ничего не удавалось увидеть. «Глаза страшные, – подумала Мара. – Учитель говорит, что глаза – зеркало сути. Значит, он злобный?».
Княгиня Рагнеда, выдержав все формальные разговоры и распрощавшись с послами, осталась в опустевшем зале наедине с Виктором, ее советником. Они проводили взглядом Мару и ее стража. Нового и, как надеялась княгиня, первого и последнего. Когда дверь захлопнулась, княгиня не то с облегчением, не то со скрываемым страхом закрыла глаза. Виктор попытался коснуться ее руки, но Рагнеда мягко отстранилась.
– Ты ведь была тверда в своем решении, – помедлив, произнес советник. – Теперь я вижу, как ты сомневаешься.
– Мои сомнения в другом, Виктор, – одернула его княгиня.
– Да, людям при дворе не понравится появление нефилима, – согласно кивнул он. – Белые выведены для войны и совершенно непредсказуемы…
– Предсказуемы, – она снова ответила резко, уже с некоторым раздражением. – Мы это обсуждали. Они работают в рамках своего договора. Мы сделали все, чтобы нефилим не был опасен для нас и для девочки.
– Тогда что тебя беспокоит?
Княгиня посмотрела на свои руки. Тыльная сторона ладоней сухая, с выпуклыми тяжелыми венами. Ее юные годы давно прошли, но помнились они отчего-то до боли ясно.
– Мара растет. Глазом моргнуть не успеем – станет девушкой, красивой, видной.
– Ты полагаешь, что Мара и нефилим могут…
– Мир полон ублюдков, жаждущих власти или тела, – она лишь краем глаза взглянула на советника, и ее губы тронула едва заметная ироничная улыбка. – Нефилим будет с ней вежлив, как никто другой. Может, хотя бы с ним Марена найдет общий язык, раз уж с ровесниками у нее не складывается.
– У него нет чувств, только животный разум, – пожал плечами Виктор. – К тому же, прошу простить за выражение, он редкостный урод.
Рагнеда рассмеялась. Виктор, очевидно, приняв это на свой счет, слегка поежился и отвел взгляд. Нервно одернув камзол, он уже не решился смотреть в лицо своей госпоже.
– В мире духовных уродов он может стать красавцем в глазах девушки.
Она снова посмотрела на свои руки. В свете утреннего солнца, пробивающегося сквозь витражные окна, пальцы показались ей гладкими и утонченными. Как в юности.