Дима шёл ровным шагом, никуда не торопясь, но и не создавая впечатление «человека на прогулке». В нескольких кварталах отсюда его ждали родственники, неожиданно для него пригласившие отпраздновать НГ вместе. Дима представил, как все уже собрались за столом до боя курантов – заранее, и где-то – пустующий стул посреди стола с приготовленной для него чистой тарелкой, фужером и приборами. Всё в размеренной обстановке и дожидается своего времени. На улицах же было всё наоборот: они были полны людей, казалось, что все эти люди собираются встречать НГ здесь же – где придётся; как будто все хотели успеть что-то сделать в уходящем году, доделать что-то важное, пока не стало поздно, пока ещё можно сказать «этот», пока он ещё не стал «тем», уже прошедшим и безвозвратным. Но по многим было видно, что они просто вышли на прогулку, перед тем как забуриться на несколько часов к себе в хату, выпрыгнуть потом на десять минут наружу, как бы во всё новое, и опять вернуться допивать, доедать, дотанцовывать что-то ещё из оставшегося.
Ежеминутные взрывы взметаемых в воздух ракет и петард, казалось, уже никого не удивляли, разве что раздражали многих своей неожиданностью и навязчивостью, но после выпитого за столом, в кругу близких или не совсем близких, а порой совершенно незнакомых лиц, это недовольство быстро исчезало и даже сменялось в некоторых случаях на минутную досаду, что у самих не хватило ума обзавестись «чем-нибудь таким же». С каждым часом зазывалы-торговцы живых ёлок становились активнее, и цены на исхудалые деревья сбрасывались сразу на несколько сотен, а за два часа до курантов чуть ли не раздавались даром – всё равно ещё чуть-чуть, и придётся их побросать на улице как есть, а там, кто хочешь, кто успеет, хватай их себе просто так.
«Ну и наплодилось же! – произнёс Дима про себя, оглядываясь по сторонам на неостанавливающиеся людские течения, направленные в разные стороны и пересекающиеся между собой на перекрёстках. – Зачем тебе столько?» С одной стороны, ему было приятно видеть особенное настроение на лицах прохожих людей, оно передавалось всей атмосфере, как будто по воздуху. Кому-то из них Диме даже хотелось улыбнуться, как бы составляя им компанию. С другой стороны, когда с автобусной подножки его нога ступила в этот район города, он будто окунулся, как астронавт, в атмосферу другой планеты, не ожидая, что воздух окажется не таким, каким бы он хотел – совершенно непригодным. Он не ожидал, что будет так нервничать, даже стало стыдно перед собой за эту слабость, и он решил, что нужно действием воли отложить «нервничать» немного на потом.