– Да, я очень удивилась тогда. Ты был присыпан снегом, а значит, пролежал там как минимум несколько часов. Но не похоже, что тебе было холодно, – рассказывала она, подавая мне очередные вещи для примерки.
Судя по тому, что я увидел, она живёт одна, но давала мне мужскую одежду. Может, отца?
Стоит ли спросить?
– А это вещи твоего отца? – спросил я, надевая белую кожаную куртку с таким же белым мехом на воротнике.
Хм, а мне нравится: приятно сидит на теле, не сковывает. Не сказать, что я такой уж большой – всего-то где-то на полголовы выше девушки. Да и руки с талией у меня только немного больше.
Думаю, издалека меня и за девушку принять можно.
За своими мыслями я не заметил, как погрустнело личико Ханны, а её глазки наполнились маленькими бусинами слёз.
– Они… мои родители умерли, ня, – тихо, почти неслышно сказала она.
Вот чёрт. Видимо, зря я поднял эту тему. И что теперь делать? Разговаривать о таком с незнакомцем вроде меня она явно не хочет. Утешить? Сменить тему? Да, это подойдёт.
– Чёрт! А мне нравится эта куртка. Как думаешь, у меня получится слиться с сугробом?
Сначала она непонимающе посмотрела на меня, а потом, осознав смысл сказанного, лёгонько хихикнула и смахнула с глаз слезинки.
– Да, думаю, получится, ня. Вот, ня, – сказала она, протягивая мне пару кожаных сапог.
Некоторое время спустя.
Стук-стук-стук
– Да, войдите! – сказала старушка, не отрывая глаз от колышущегося огня посреди комнаты.
Войдя внутрь, я сразу почувствовал сильный запах трав, от чего нестерпимо захотелось чихнуть. Но чихнуть не получалось, что жутко раздражало. Несколько раз потерев нос, стало полегче.
Осмотревшись, мой взгляд сначала остановился на клетке справа. В ней шебуршился маленький зелёный уродец. Заметив нас, он издал то ли крик, то ли писк, разбрызгивая свою слюну повсюду.
Если я не ошибаюсь, таких называют гоблинами. Спросите, откуда я это знаю? Да хрен знает, просто знаю – и всё.
Вообще, в этой хижине было много всего, за что можно зацепиться взглядом: черепа на стене, различные склянки с плавающим неизвестным содержимым.
Но затем мой взгляд упал на старушку, сидящую посередине комнаты перед костром. Её острый глаз неотрывно следил за мной, в то время как второй был мертвенно бледным. На морщинистом лице играла лукавая улыбка.
Её чёрный балахон скрывал всё тело, а на голове было что-то наподобие длинного парика из перьев, полностью закрывавшего волосы.