Вольдемар сидел, прикрыв глаза и, скорее всего, даже не почувствовал пробежавшую по щеке слезу.
Вот так и память о подруге когда-нибудь бесследно исчезнет, а пока…
Пока Вольдемар вспоминал и вспоминал. И эти воспоминания привели к тому, что он вдруг понял: это не он был «защитой и опорой», это она, тоненькая и нежная «вытирала ему сопли и меняла подгузники».
Ленька! Все Ленька!
А что же сделал для нее он?
И как только она, в чьем доме порой не было нормальной еды и приличной одежды, могла мириться с его постоянными жалобами на судьбу?
Ему было хорошо, ему было так удобно, ему нравилось, что его жалеют, поэтому он все ныл и ныл…
Нет, он, конечно, дарил ей цветы и дорогие конфеты, купленные за папины, а точнее, за мамины, деньги.
Он водил ее в театры и клубы. И даже свозил в пару экзотических стран, но тоже за мамины деньги.
Леонсия, никогда не знавшая отца и воспитанная помешанной на сериалах матерью, умела ценить то, что давал ей Вольдемар, но, когда он сделал ей предложение – отказала. Ее пугала его неприспособленность к жизни, а менять он, к тому времени уже ничего не хотел. А потом появился Шурка Рюмин и завтра она уезжает.
«Ну что ж, − выдохнул Вольдемар, – все не так страшно. Все знают, что крестный всю жизнь любит только одну женщину, мою мать, и ничего, живет! И я проживу».
Глава 6
Леонсия сияла!
Здесь, рядом, а не на обложке глянцевого журнала, она казалась удивительно нежной и уютной. Молодой муж не сводил с нее влюбленных глаз, а она порхала от одного к другому, стараясь каждого одарить своим теплом.
Рано утром чета Мартинесов улетала в Лилль, и всем хотелось как можно больше сказать на прощание.
Аннушка шумно восторгалась тем, как прекрасно выглядит Леонсия, но все же делилась с ней секретами сохранения молодости.
Федор целиком завладел вниманием Шарля, расспрашивая его о существующих во Франции законах и порядках.
А Себастиан с видимым удовольствием переваривал сообщение о том, что Шарль когда-то был простым рентгенологом, а сейчас медицинское оборудование, поставляемое его компанией, спасает людей почти во всех уголках мира.
И только Вольдемар ничего не советовал, ничего не спрашивал и ничего не переваривал.
Ему было плохо. Плохо до такой степени, что он, наверное, как бы это страшно не казалось, мог кого-нибудь убить. Или покусать, в крайнем случае.