Мы переглянулись.
– «Парадайз»! – заключила Сара.
Добравшись до кампуса и разойдясь по комнатам, мы условились, что встретимся у бара. Скинув учебные принадлежности, мы шустро преобразились для выхода. Эдо нацепил свои самые узкие штаны, в которых смотрелся как рок-звезда на пенсии; я практически отучил его от треников. Он швырнул мне банку пива, предварительно отхлебнув добрую половину, взял гитару и пустился импровизировать.
– Сегодня я сниму девчонку, ууу, – выл он и визжала бронза под натиском медиатора. – Закружу малышку в танце, еее.
Я завязал шнурки на поношенных вансах и присоединился к выступлению, перекинув ремень своей электроакустики через плечо.
– Только не в этииих джинсах, еее, будешь обречен один напиться, ааа, – накладывал я слова на аккорды.
Мы неплохо сыгрались за время совместного проживания. И чем хреновее у нас выходило играть и петь, тем более успешной считалась джем-сессия. Как правило, эти джемы начинались, когда от учебы закипали мозги, и заканчивались, когда по нашей стене стучали с обратной стороны.
По пути мы выкурили по сигарете и допили оставшееся пиво, негодуя по поводу лекции по экономике завтра в 7:30. У входа в «Парадайз» оживленно слонялись студенты; некоторых из них я теперь знал из-за общих предметов. Мы с Эдо перекидывались с ними приветствиями, проходя мимо, пока не очутились у бара. Разжившись ромом с колой, мы стали выискивать в густой толпе девчонок и Тима.
– Наверное, не пришли еще. – Эдо огляделся и сделал продолжительный глоток. – Как там с Сарой дела?
– Ты о чем?
Он ответил мне взглядом в стиле «Ты это серьезно, а? Даже в Новой Гвинее уже знают, что ты по ней сохнешь».
Мне не хотелось думать, что все было настолько очевидно. Ведь если в этом не сомневался даже Эдо, то и Сара наверняка догадывалась – пусть я и старался не подавать виду. К тому моменту я напрочь перестал ее понимать. Она могла невзначай взять меня под руку, пока мы между парами прогуливались по парку и обсуждали всякую учебную фигню. Или развалиться у меня на плече во время какой-нибудь сопливой романтической комедии. И в то же время как ни в чем не бывало трепала мне в уши, как гуляла со всякими придурками со старших курсов. Но каждый раз, когда Сара давала мне сомнительную тень надежды, я легко ставил себя на место простым осознанием: она была слишком хороша для меня – и, безусловно, отлично это знала. Меня не раз посещала мысль, что появись в Градце какой-нибудь голливудский продюсер, он бы не раздумывая увез ее с собой и выпускал бы фильм за фильмом с ней в роли главной красотки. К ней в очередь бы выстраивались сердцееды типа Тимоти Шаламе или Дилана О'Брайена. Наверное, это она тоже знала.