– Ты дурак? – спросил он и наклонился ближе к Нори, переходя на полушёпот. – Какую стражу? Городу конец, надо бежать отсюда! Я уже хотел найти тебя и предложить уезжать с ближайшим караваном, хотя знал, что отец твой упрётся… это он тебя надоумил?
– Нет, ты что! У него одна глина на уме, – отмахнулся Нори. – Я не из-за отца здесь остаюсь. Просто я хочу быть действительно полезным, показать себя перед лордом, перед людьми. Может, перед Миртой! Следить за улицами, наказывать преступников…
– Ой дура-а-ак… – протянул Стафорт и закрыл лицо руками от негодования. – Тебе ваза на башку упала, что ли? Ты на стене будешь стоять или где? Говори быстро.
Он тут же приободрился, очевидно, считая, что должен спасать друга и вытаскивать его отсюда.
– Барбакан, сегодня вечером заступаю, – ответил Нори. – А что?
– Отлично, – прошептал Стафорт. – Как стемнеет, я свистну два раза, буду ждать тебя за южной стеной. Спустишься – садимся на коня и бежим, чтобы только подковы наши было видать.
– Что?! – изумился Нори и нахмурился. – Нет! Ни за что! Если ты так хочешь свалить, то вперёд, я не брошу город, отца, лорда, Мирту и… никого не брошу здесь! Понял? Тебе не убедить меня, Стафорт, даже не пытайся.
Стафорт с досадой покивал и отвернулся:
– Н-да, все на свете знают, что ты упёртый козёл. Ну… тогда прощай. Если боги позволят, свидимся ещё.
Он встал с табурета и раскинул руки для объятий. Нори поднялся, приблизился к нему, и они крепко обнялись. Стафорт похлопал его по спине и произнёс с какой-то непривычной для него печалью в голосе:
– Надеюсь, ты не пожалеешь о своём выборе. Удачи, друг.
– И тебе, – ответил Нори. – Куда бы ни занесло.
Стафорт отстранился, кивнул на прощание и спешно вышел из трактира. В этот момент помощник трактирщика как раз принёс эль и расположил его на столике. Нори сел на место, обхватил кружку и угрюмо следил за тем, как лопаются пузырьки белой пены. Вся его прошлая жизнь постепенно переставала существовать, а новая пока ещё не принесла желаемых впечатлений, славы и уверенности в себе. Он опустил взгляд на ножны меча, уткнувшиеся стальным кончиком в деревянный пол, и подумал о том, что предстоит делать с этим оружием – подумал об отсечённых головах, распоротых животах, о слезах и о крови, которые прольются после ударов этого меча. Всё это теперь выглядело в мыслях не таким ярким и героическим, как раньше. Нори вдруг будто почувствовал на плече нежную руку Мирты и обернулся, но это лишь край чужого платья задел его во время танца. Тоска по возлюбленной внезапно стала такой сильной, что Нори нестерпимо возжелал с ней увидеться, но из грёз и тревог его вырвал Сабир, севший за стол.