Его слова бьют наотмашь. Как унизительная пощечина. Больно. До слез, что обжигают глаза.
– Тебе ли меня упрекать? – яд так и сочится. Меня трясет и выкручивает от негодования. – Ты сам не был свободен. Или у вас с женой открытый брак? Поэтому не знаешь, от тебя ли она ждет ребенка?
Клим дергается как от удара. Кривится и морщится. Я-таки сделала ему больно в ответ.
Один – один, дорогой.
Мужчина резко отодвигается, противно проезжаясь ножками стула по плитке. Добрая половина посетителей морщится и кривится.
Вот только Климу на них плевать. Он вскакивает на ноги, упирается ладонями в стол и нависает надо мной грозовой тучей.
– Я сейчас уйду, – чеканит, выплевывая каждое слово в лицо. – Но только чтобы не придушить тебя. Но мы не закончили. И вернемся к разговору, когда остынем.
Не прощаясь, Клим разворачивается и широким шагом покидает кафе, напоследок шарахнув дверью.
Выдыхаю и сдуваюсь, как будто из меня одним движением вырвали позвоночник. Роняю голову на руки, сложенные на столе, и дышу, как загнанная лошадь.
А в следующий миг срываюсь и чуть ли не бегом пересекаю зал.
Мне нужно к дочери. Просто увидеть ее улыбку. Она – мой покой и мое лекарство от всех бед. Личный сорт антидепрессанта.
Врываюсь в игровую и, как подкошенная, без сил падаю на мягкое кресло рядом с Дашей.
– Ты как с поля боя вернулась, а не с разговора с бывшим, – хмыкает Даша, лопая пальцем проплывающий мимо пузырь. – Это же он был? Я правильно поняла? Клим?
Киваю, раздувая щеки. Выдыхаю стресс.
– Так и есть. Закидали друг друга снарядами из говна и разошлись. Я так думаю, до следующей схватки.
– И что, даже ничего не обсудили? Выяснила хоть что-то?
– Не-а, – дую на мыльный пузырь, отгоняя его к малышам. – Хотяяяяя…Знаешь, он, похоже, наводил обо мне справки. Только вот его осведомитель наврал. Или накосячил, – задумчиво тяну. – Он сказал, что я была замужем Но на тот момент я уже была в разводе десять дней.