Разум уже был готов смириться, что его пытки продлятся еще несколько лет, когда необычный звук привел в замешательство сменившегося на посту охранника.
– Сиди здесь, – отрезал капюшон и ринулся в сторону шума.
Будто у Марка оставался выбор. Если он и был «избранным» – слово, которое вызывало зуд сильнее любой веревки на запястьях – то Марк не хотел представлять, что происходит с остальными посетителями. Последний раз, когда он находился в сознании, единственным источником света были миллионы свечей с отравляющим запахом то ли воска, то ли мышьяка. Теперь несуразность его положению придавал свет из витражных окон, который заставлял ощутить себя внутри детского калейдоскопа. Подташнивало так, словно пространство вокруг несколько раз прокрутили вокруг своей оси и встряхнули со всей силой.
Звон с другой стороны достиг ушей Марка почти в то же время, когда цветные осколки осыпали его с ног до головы. Что-то свалилось следом точно на центр стола с дюжиной свечей и повалило конструкцию на пол, по очереди туша ослабевшие огоньки.
– Тревога! Тревога! Все в главный зал!
Что теперь? Обстрел? Замученное сознание отказывалось понимать хоть что-то и только с трудом улавливало блики вокруг. Один капюшон убежал за другими, часть свечей потухли после бомбардировки неизвестным врагом, ладонь задело металлическое лезвие, руки обрели непривычную свободу и опустились на пол.
– А теперь бежим отсюда. Давай за мной.
Марк остался на месте, радуясь возможности наконец ощущать собственные пальцы. Кровь пульсирующими движениями подступала к ладоням, оживляла боль на шее и…
Глаза Марка расширились. Свобода? Он может идти? Нет, он должен бежать.
– Не медли, скорее сюда.
В этот раз Марк послушался – рванул вперед на неустойчивых ногах, которые словно касались горячих углей. Девушку он не знал, ни разу не видел в своей жизни и не мог вспомнить кого-то даже приближенно похожего на нее. Но плевать – если она могла вытащить его из пыточной камеры, он готов был слушаться любых ее приказов.
Церковный зал казался бесконечным коридором, по которому они бежали час за часом, ловко огибая своеобразные алтари. Иногда рассеянный взгляд Марка цеплялся за то, что когда-то было ликом святых, улавливая на них дорисованные маркером очки, усы или надписи. Одну он даже успел прочесть: «Нам здесь не место, спаси». Ему здесь тоже было не место.