– Морская пехота по тебе плачет, а ты тут в белом халатике у меня отсиживаешься, да двойной поёк получаешь.
Медбрат обнял мою голову своими ручищами через кресло за лоб и прижал её к спинке кресла. По просьбе врача, я открыл рот. Женщина – врач сказала:
– Я знаю, что тебе очень больно солдат, потерпи, пожалуйста, ещё немножечко, тебя нельзя делать заморозку.
Врач взяла инструмент похожий на плоскогубцы, ещё раз взглянула на снимок и выдернула мне зуб. Боли я почти не почувствовал. Только что-то жидкое, теплое заполнило мой рот, да противный гнойный запах ударил мне в нос. Женщина гордо держала серебристым инструментом мой зуб с пятнадцати миллиметровой кистой на конце, которая росла прямо с корня зуба. Я ещё долго сидел в кресле и сплёвывал поступающую жидкость, состоящую из крови и гноя. Мне значительно стало легче, я перестал дрожать от холода и постепенно голова просветлела. В это время врач показывала медбрату снимок и рассказывала:
– Ему когда-то лечили зуб, сломали кончик иглы полтора сантиметра, оставили в канале и поставили пломбу. Со временем корень загнил, образовалась киста, которая росла, а он всё терпел, кончик иглы вышел за пределы зуба, вокруг его образовался нарыв, ещё бы чуть – чуть и вы понимаете, это верхняя часть головы. Снимок останется у нас, если всё хорошо будет, пусть отмечает второй день рождения.
Врач поставила мне градусник под мышку.
– Где тебе лечили зуб, солдат, ты помнишь? Судить за такое надо! – Обратилась она ко мне, доставая градусник.
– В стройотряде в Белоруссии, пять лет тому назад. Бог ей судья, -
ответил я.
Женщина посмотрела на градусник и сказала:
– Температура падает 39,3 градуса. Сейчас, переодевайте его в больничную одежду, девятая палата, любая свободная койка. Завтра в восемь здесь у меня в кабинете. Врач закрыла рану тампоном. Я распрощался с сержантом и пошёл устраиваться на ночлег. Неделю я провёл в госпитале и вернулся в свою часть. Через две недели я тепло распрощался с капитаном Машновым Игорем Николаевичем, и меня отвезли к полковнику Пугачеву.
В округе проверили всю мою родню до третьего колена, взяли подписку о секретности. Полковник устроил меня в комендантскую роту, и оборудовал моё рабочее место в своём кабинете. Для меня поставили новый стол с телефонами. Полковник постепенно ознакомил меня с документацией объектов строящихся в округе. В документации я нашел столько ошибок, что главный инженер института Военпроект со своими ГИП-ами замучался исправлять их. Пугачёв Валентин Иванович оказался человеком хорошим и требовательным, если он уверен, что прав, то заставит любого работать, как надо. В нём была заложена, какая – то мужицкая чуйка. Он был в меру хитёр, добродушен и помнящий добро человек. На баталии с институтом он всегда брал меня и говорил: