– Настолько всё плохо? – Годдард задрал вверх брови. – И как вы докатились до такой жизни? Сними с меня браслеты, Ролли, мне нужно оценить остатки силы. Возможно, у меня всё не так отвратно, как у вас. И тогда я верну тебе всех трёх бослоходов.
Эррин напряглась, опасаясь, что учитель пойдёт на поводу у Безумного, но тот лишь мрачно сказал:
– Обойдёшься.
– Ну и глупо. Тебе всё равно придётся их когда-то снять. На меня эти штуки нацепили ещё в беспамятстве, вдруг я тебе вообще бесполезен?
– Мы оба знаем, что польза твоя не только в твоей силе, правда, Дар?
То, как это произнёс учитель, заставило Эррин сделать ещё одну мысленную зарубку на будущее. На что так явно намекает учитель, что у них за совместные секреты? Слишком много тайн в их экспедиции, и что-то никто не торопится их раскрывать.
И тут Эррин заметила вдалеке фигуры.
– Смотрите! – радостно воскликнула она.
Серые силуэты приближались. Крупные – бослоходов, и помельче – человека, вероятно хозяина. Но по мере того, как они подходили, радость померкла. Бослохода было всего два.
Выяснилось, что Годдард как в воду глядел: одно животное было продано. И хозяин сильно извинялся, что не смог продать остальных. Он искренне верил, что сделал гостям одолжение: до перехода из Слоя в Слой осталось совсем немного, а там зверей пришлось бы просто оставить, не выручив за них ровным счётом ни деньги. Ругаться на него оказалось бессмысленным – он раз за разом объяснял выгоды от сделки и дивился ужасной непрозорливости пришлых магов.
Предложение выкупить средство передвижения обратно тоже не возымело успеха. Северянин, который его купил, сразу же двинулся на дальнее плато. Игра в догонялки, возможно, и принесла бы свои плоды, но неизвестно, сколько дней на это было бы потеряно.
– Ну, что ж, – резюмировал учитель. – Придётся ехать на двух. Бослоходы вполне в состоянии вынести двойную ношу, особенно, если она такая лёгкая, как ты, Эррин.
– Прыгай ко мне, Рыжик, – с глумливой ухмылкой предложил Годдард. – Я буду держать тебя крепко и не позволю упасть.
Перспектива оказаться тесно прижатой к безумному узнику окатила девушку волной ужаса, но она постаралась внешне это никак не показать. Умом она понимала, что должна начинать самоутверждаться и ставить наглеца на место, иначе ничего не получится. Показать, что не боится. И в этом случае как раз правильным было бы согласиться на это предложение. Но язык приклеился к небу и просто отказывался говорить.