– Знаешь, доченька, твой Дима вызывает у меня беспокойство!.. – смущенно сказала мама, доставая из сумочки пудреницу. Оглядевшись, она удостоверилась, что в широкой дамской комнате с диванчиками и искусственными цветами в вазонах мы стояли одни. И, даже не открыв пудреницу, сунула ее обратно, – Он… всё-таки скользкий тип. Миллионер, одним словом… Мне кажется, он обманывает тебя.
– Ма-ам!.. – этот разговор уже был как-то между нами. Сразу после помолвки, – Ты мне уже сто раз говорила, что не доверяешь Диме. А потом сама же сказала, что он влюблен.
– Да, – мама чувствовала неловкость, касаясь тонкой темы взаимоотношений. Но промолчать не могла, – Я уже говорила тебе, что не буду лезть в вашу семью. Я и не собиралась. Всё у вас прекрасно: путешествуете, развлекаетесь… В деньгах, опять же, ты не нуждаешься.
– …И благодаря знакомствам Димы папа нашел хорошую работу, – с улыбкой подсказала я.
– Верно. – Мама закусила нижнюю губу, – Он хороший парень. Щедрый и к тебе хорошо относится… Думаю, и отцом он будет заботливым.
– Мама, я не беременная. Мы решили пожить годика три для себя.
– Угу… – с некоторым сомнением кивнула мама. – Все эти новомодные «пожить для себя»!.. А детей разве не для себя рожают?.. На твоем месте я бы не откладывала это в долгий ящик. Как бы чего не вышло…
– А что может выйти, мама? – я подошла к родительнице поближе и прошептала: – Ты что-то знаешь?
Несколько длинных тяжелых мгновений мама решалась. Сказать откровенно, в лоб, без прикрас – для неё это было трудно. Как резануть себя по пальцу или сорвать прилипшую к ране бинтовую повязку. Больше всего на свете мама любила деликатность и такт. И меня к этому с детства приучала. Зачем ранить чувства, если можно сказать витиевато или намекнуть? Я же пошла в отца и предпочитала всегда услышать правду.
И теперь, стоя напротив нее и глядя в голубые чуть подернутые слезами глаза, я понимала, что сейчас случится что-то непоправимое. Жуткое!
– Ты видела, как он смотрит на ту женщину? – всё-таки выдавила из себя мама.
– Какую?
– В золотом платье… – мама сжала маленькие ручки в кулачки и подавила всхлип, – Даже нас не стесняется, негодник!
Когда я осознала, о ком идет речь, и в чем, собственно, дело – рассмеялась. Облегчение разлилось во всех мышцах теплой волной. И я поняла, что всё это время стояла не дыша, в напряженном ожидании.