– У меня свой эуфониум, так что его вы ни с чем не спутаете. Остальное все примерно одинаковое. Только смотри, Кумико, не бери инструмент Нацуки. Вон тот, со странным медведем, – сказала Аска, указывая на один из футляров. И вправду, на нем висел маленький выцветший брелок с желтым медвежонком.
На первый взгляд все черные футляры выглядели одинаковыми, поэтому, чтобы избежать путаницы, все помечали их по-своему. Ручка футляра Аски, например, была перевязана синей лентой.
– Я бы рекомендовала тебе второй справа. Четвертый поршень у него снизу, как на моем, так что при игре нажимается легко. Для своего возраста играет прилично, еще и позолоченный.
– А, хорошо. Тогда я выберу его, – сказала Кумико, протягивая руку, чтобы взять инструмент. Покрытие у него кое-где истерлось, но все равно было намного лучше, чем на том эуфониуме, на котором она играла в средней школе.
– Мидори возьмет этот! – радостно сказала Сапфир. Она стояла рядом с Кумико, которая все еще внимательно рассматривала свой инструмент. Сапфир выбрала себе контрабас.
– Мидори назовет его… Джордж!
– Джордж?
– Ага! Джордж! – торжествующе воскликнула та.
Хадзуки в замешательстве склонила голову.
– Это нормально: давать инструментам имена?
– Конечно, почему бы и нет? Инструмент – это же твой музыкальный партнер!
Хадзуки с сомнением посмотрела на Кумико.
– Да, многие музыканты дают им имена, – сказала девушка.
– Джордж, да? – сказала Аска, сложив руки на груди. – А у тебя хороший вкус.
– Спасибо большое! – сказала Сапфир, застенчиво сжимая ладонями лицо.
Между тем Хадзуки выбрала себе инструмент.
– Я возьму этот.
Туба была слишком тяжелой, поэтому у футляра были колесики, которые помогали его двигать. Хадзуки выслушала подробную лекцию Аски о том, как открыть футляр, и все время кивала с серьезным видом.
«Сколько счастья в глазах. Первый инструмент все-таки», – подумала Кумико и достала из футляра свой. В отличие от инструмента Аски, ее выглядел каким-то обезличенным. Кумико задумалась, стоит ли ей давать ему имя. Она отрешенно обдумывала эту идею, водя пальцем по его поверхности. Ее все еще детские черты отражались в тусклом золоте металла.
– Опять эуфониум? – раздался голос позади, когда Кумико сошла с поезда на станции Удзи. Она даже не удосужилась обернуться, и вскоре послышались громкие звуки шагов.