.
Чекисты еще и потому рьяно взялись за дело, что уже давно точили зуб на Енукидзе, который не только зачастую игнорировал их “сигналы” в отношении тех или иных работников Секретариата ЦИК, но, как жаловался Ягода на июньском пленуме 1935 года, еще и “завел в Кремле свое параллельное “ГПУ”, и как только выявлял нашего агента, он немедленно выгонял его”[21]. Некоторые исследователи считают, что интерес Ягоды заключался в стремлении переподчинить себе охрану Кремля, которая с давних пор находилась в ведении коменданта Р. А. Петерсона (впрочем, еще в 1925 году именно Дзержинский предложил подчинить охрану всех без изъятия помещений Кремля исключительно Петерсону). К тому же, когда самого Ягоду допрашивали в НКВД 26 мая 1937 года, он признался:
Я сообщил тогда же в ЦК, что Петерсон подслушивает правительственные разговоры по кремлевским телефонам (кабинет Петерсона находился рядом с телефонной станцией Кремля). Узнал я об этом из агентурных материалов, и мне вовсе не хотелось, чтобы и мои разговоры по телефонам контролировались Петерсоном[22].
Однако где тут причина, где следствие и как развивались дальнейшие события, к сожалению, доподлинно не известно, и ход событий прослеживается лишь фрагментарно. Вот что рассказывал об истоках “кремлевского дела” Н. И. Ежов на июньском пленуме ЦК:
В начале текущего года было обнаружено, что ряд служащих Секретариата ЦИК СССР и комендатуры Кремля систематически распространяет контрреволюционную клевету с целью дискредитации руководителей партии – Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова. Острие этой клеветы было направлено прежде всего против товарища Сталина. Характер распространяемой клеветы не вызывал сомнений в том, что она исходит из среды наиболее политически враждебных нам элементов и имеет своей целью создать обстановку озлобленности вокруг товарища Сталина. Комендант Кремля тов. Петерсон, который получил сведения о лицах, распространявших эту клевету, доложил о них тов. Енукидзе. Вам известно, что тов. Енукидзе фактически отвечал за весь порядок в Кремле, в том числе и за охрану. Сообщениям Петерсона он не придал никакого серьезного значения и отнесся к ним самым преступным, недопустимым для коммуниста, легкомысленным образом. Совершенно случайно все эти сведения дошли до Политбюро ЦК. ЦК предложил тщательно расследовать все эти факты, совершенно правильно считая, что за ними кроются более серьезные вещи