– С чего бы ему бояться? – я пожала плечами. – Никто не знает, кто он. Ему ничего не грозит.
– Но рано или поздно узнают… – сказала сестра неуверенно.
– Не узнают, – заверила я её, дочитывая статью до конца и бросая газету на пустую скамейку. – А мы опоздаем на прогулку!
Моя сестрёнка не догадывалась (как впрочем и все в городе), что скандальные статьи господина Ронбери писала я. Поэтому шанс разоблачения был минимален. Кто заподозрит язвительного писаку в старой деве из благородной и уважаемой семьи? Да нет, это просто немыслимо.
Улицы города были ещё пустыми, и мы со Стеллой без боязни осуждения пробежали по Торговому мосту на ту сторону Пойзена, который нёс свои мутные воды, разбиваясь о колонны моста тучей брызг, быстрым шагом прошли мимо рва на газоне перед Королевским полумесяцем – самым большим и красивым зданием в Солимаре, и оказались в тени Королевского парка.
Парк назывался Королевским только потому, что лет двадцать назад здесь побывал какой-то там принц сто двадцатой очереди на трон и выразил своё восхищение местным ландшафтом.
Но несмотря на слишком громкое название, парк был красивым и ухоженным, и гулять здесь было огромным удовольствием.
Нас уже ждали подруги – шесть девиц, ровесниц Стеллы, во главе с Юлианой, с которой моя сестра была дружна с самого детства. Я была старше всех, но девушки тактично не обращали на это внимания, за что я была им благодарна.
В это время Королевский парк был почти безлюдным, поэтому я и любила гулять здесь именно по утрам, но уже спустя час отдыхающих прибавилось, и то и дело нам навстречу попадались или важные джентльмены или гордые дамы в утренних светлых платьях. Почти все они провожали нашу маленькую группу взглядами, а пару раз я отчётливо расслышала, как говорили обо мне – «это она?», «она, а вон та белокурая – её сестра».
Я старалась не замечать этих бесцеремонных высказываний, но игнорировать их становилось всё труднее, потому что в парке появлялось всё больше народу. Нас догнали щеголевато одетые молодые люди, жадно таращась на меня, а потом достали журнал и принялись нарочито громко перечитывать статью господина Эверетта, по два раза повторяя те места, в которых говорилось о моей внешности.
Девицы, гуляющие вместе со мной, засмущались и покраснели, а Стелла зашептала мне на ухо: