Если рассматривать развитие русской мифологии через призму былинного эпоса, то нас будут в первую очередь интересовать так называемые «старшие» богатыри – именно они и есть архетипические образы, они тот самый миф, который, как говорил Пропп, отражает не исторические события, а исторические явления.
Их всего трое – не запутаешься. Все остальные типажи – более поздние, и их даже можно отслеживать по эпохам: сначала все базовые архетипы заменяются воинами на службе князя, потом появляются купцы (гости), потом калики (страннички).
Святогор. Он порожден самой Землей, но тяжел и могуч настолько, что Земле его трудно терпеть на себе. Он воин, но такой сильный, что у него даже нет врагов. Был один (еще при рождении) – Скимен-зверь или Индрик-зверь, – но и тот предпочел исчезнуть. В этом плане первый воин, как мы с вами уже отметили, – это скорее охотник. Он противостоит зверям, а не людям. Святогор – это мужчина, обеспечивающий защиту самим фактом своего существования.
По происхождению и функциям этот образ близок Перуну: могучий воин, рожденный матерью-землей. Но, в отличие от последнего, сохранен в мифах (былинах) христианской эпохи.
Волх Всеславич – волхв, волшебник, оборотень – Колдун и по совместительству князь. Как я уже говорила, разделение светской и духовной власти – довольно позднее и не повсеместное явление. Волх может превращаться в любого зверя, поскольку сам – сын древнего Змея. Рожден смертной женщиной (княжной) от хтонического существа. Волх владеет тайнами природы и может изменять ее. И по признаку оборотничества и родству со Змеем Волха условно можно отождествлять с Велесом. Но лишь условно. Потому что сейчас мы с вами говорим о тех незапамятных временах, когда Колесо Сварога (во всяком случае в социально-архетипической его трактовке) не было еще разделено на 8 лепестков – только на 4.
На каком-то этапе своей жизни и Святогор, и Волх встречаются с третьим богатырем – с божественным Пахарем.
Микула Селянинович – единственный из богатырей, кому подвластна тяга земная. Ни Святогор не может поднять его сумочку, ни Волх забросить в кусты его сошку. Судя по всему, он не сын матери-Земли, а ее любовник («его мать-Земля любит») или брат, равный ей. Во всяком случае никаких сказаний о его появлении на свет не сохранилось. Придется принять как данность, что он был всегда – столько же, сколько сама Земля. Что примечательно, именно его дочери (Микулишны) в поздних былинах стали женами новых богатырей и узаконили преемственность поколений в богатырском эпосе.