Всю ночь напролёт они предавались просмотру старых низкопробных ужастиков на чудом сохранившемся телевизоре, который Вальтерия убрала подальше в подвал. И пока Байрон героически вытаскивал агрегат на свет божий, Эстер и Бруно имели счастье слышать такие колоритные и самобытные местные выражения, что уши в трубочку сворачивались. Вот она, истинная кладезь народной мудрости, которую нужно сберечь для потомков.
Устроившись перед телевизором с закусками и пивом, они всю ночь провели перед мерцающим экраном.
Как только в ужастике начинали кого-то догонять или жрать, Байрон зажмуривал глаза и громко просил сказать, когда на экране закончатся адские свистопляски. Даже обыкновенный зомби внушал ему какой-то потусторонний ужас. Бруно, хоть и посмеивался над реакцией друга, но относился к этому с пониманием. После всего произошедшего, у них всех психика явно не в лучшей форме. А когда снаружи раздался громкий треск упавшей ветки, Хэлл даже подскочил, чтобы проверить, что случилось. Бруно лишь покачал головой, сочувственно похлопав приятеля по плечу.
Несмотря на всю нелепость происходящего, на ужасную актёрскую игру, глупые сюжеты, эта ночь фильмов стала для Джексона чем-то вроде отдушины, которую он так долго искал и от которой так долго скрывался.
Когда за окнами забрезжил рассвет, Байрон заснул прямо на диване в гостиной, захрапев как горный обвал. Эстер ушла отдыхать в гостевую спальню, предварительно спросив у Бруно, нужно ли ему ещё что-то. Джексон только натянуто улыбнулся и покачал головой.
Ему предстояло ночевать в спальне Вальтерии. Впервые с тех пор, как её не стало.
Комната была всё та же: аккуратно заправленная постель с красно-чёрным шёлковым бельём (другое вампир не переносила, ощущая каждую торчащую нить). Огромный шкаф, который Бруно открыл с щемящим чувством бесконечной влюблённости и восторга. Там висели пиджаки и рубашки – единообразие её строгого стиля. Вальтерия всегда подчеркивала, что классическая одежда помогает помнить, что ты живёшь среди людей, придаёт решимости и уверенности. Что касается аксессуаров, то атласный галстук держит тебя в невидимом ошейнике, добавляя ощущение контроля.
Прижавшись к тонкому рукаву её рубашки, Бруно вдохнул лёгкий мятный запах, и сердце встрепенулось. Запах её кожи, резковатый голос, бесконечно тёмный взгляд, уверенная походка. Воспоминания всплывали в голове полароидными снимками. Вместо боли теперь он чувствовал лишь тянущую грудь преданность.