Ого, как всё круто! Я мотал на несуществующий ус его болтовню: про кланы, сервитут этот, порто-франко и прочие расклады.
– Так что ты сто раз подумай. – Гном вздохнул, ухватил очередную башню из ящиков и предложил: – Может, другое жилье поищи. А с работкой я тебе помогу на первое время. Тут вон какое поле для деятельности!
Что он имел в виду: окружающие развалины с едва видимыми следами приложения рук, фуры с таинственным грузом, свою закусочную или еще какие возможности – оставалось тайной.
– Давно спросить хотел, – когда мы закончили, подступился к Хуеморгену я. – Но не у кого было. Вот это всё, весь этот бардак – это почему?
Гном с немецким именем Фриц, который возюкал пальцем по ладони, отсчитывая деньги на мою первую зарплату, удивленно поднял бровь:
– Ого! Это настолько суровая дисциплинка у вас? Даже в Сети лазить не давал и газеты не выписывал? Полное отречение? Кру-у-ут Резчик как учитель… Но, может, оно и правильно: все беды от Сети, молодежи туда вообще запретить нужно выходить. Насмотрятся своих видосов, а потом на поездах танцы танцуют и от электричества мрут! – Похоже, проблемы у того и этого мира были аналогичные. – Что, правда не знаешь? Так балканцы это! Наши их по фронту жмут, а они нам гадство в тылу творят! Как война началась – так они в пяти городах прорыв Хтони организовали. В трёх опричных – государевы люди вместе с министерскими магами, из Чародейского приказа, то бишь, проблему купировали. Там теперь тишь да гладь да Божья благодать, как и не было никаких прорывов. Один был земский город – тот на говно изошел, нет там больше города. Ну, и наш, Сан-Себастьян – вроде и спасли, а вроде… В общем – дали статус сервитута, поставили кордон – разгребайтесь, мол, сами. Вот – разгребаемся!
– Ничего не понятно, но очень интересно, – пробормотал я и ссыпал у него деньги с ладони. – Всего хорошего, господин Хуеморген!
– Дюрх-ден-вальд, дубина! Дюрхденвальд! Давай к полуночи подгребай – работы полно!
– Может, и подгребу, – махнул рукой я.
– Никаких «может»! У меня – грыжа!
* * *
До лежанки, в которую превратилась некогда приличная койка, я добрался примерно к восьми утра. Солнце уже взошло, и народ на улицах появился, так что, засыпая, я прокручивал перед мысленным взором картины увиденного по пути в гоблинскую гостиницу.