– Да нет, звучит даже забавно, – говорю я, сидя на кровати и перебирая извлеченные из коробки обрывки браслетов дружбы, старые поздравительные открытки и маленьких игрушечных зверюшек.
– Правда? – спрашивает Элиза.
Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на том, чтобы наконец прийти с Элизой к взаимопониманию.
– Знаю, в последнее время я была не очень-то легка на подъем…
Честно говоря, не особо горю желанием туда идти. Группа у них, похоже, нелепая, а мне хочется уберечь светлый образ Лиама, который я хранила в своей памяти все эти годы, словно вещи в этой коробке, неизменным. Но не хочу, чтобы Элиза и дальше на меня дулась.
А еще я хочу провести эти несколько дней конца лета легко, немного пофилонить во время моих последних смен в кафе-мороженом, почувствовать себя такой же беззаботной, как все вокруг. И, кроме того, всегда есть шанс, что Лиам с первого взгляда распознает во мне природную красоту и талант, незаметные всем остальным, и тогда мы вместе покинем эту невзрачную обыденность и заживем возвышенной жизнью, полной изящества и буйной страсти. Вот прямо так и будет, ага.
– Я правда хочу пойти.
– Тогда сделаем это! – восклицает Элиза. Она всегда легко идет на мировую, достаточно малейшего намека на извинения. Это то, что мне в ней всегда нравилось. – Я заеду за тобой на монополемобиле в семь. Можем перекусить перед концертом.
– Хорошо, – откликаюсь я, позволяя радостному волнению Элизы просочиться немного и в меня.
Повесив трубку, вновь просматриваю содержимое коробки, и тут мой взгляд натыкается на нее – вот же она, аудиокассета с надписью «Производство Э-Л-А», сделанной зеленым маркером на этикетке. Наши инициалы, а почерк, должно быть, Лиама. Я едва снова не хватаю телефон, чтобы позвонить Элизе и сообщить о своей находке. Но все же не делаю этого. В машине Элизы, до того старомодной и крошечной, что ее можно было бы использовать как игрушку для игры в «Монополию», есть магнитола, но не уверена, что хочу слушать кассету вместе с ней. Я закрываю коробку крышкой и возвращаю на полку снова покрываться пылью.
* * *
В субботу я надеваю темно-синее платье, кардиган и подаренные бабушкой серьги с камнем «кошачий глаз», почти идеально сочетающиеся с моими глазами. Сегодня я проверила почтовый ящик примерно восемь миллионов раз, ожидая от дирижера, мистера Хэллоуэя, подтверждения о зачислении в оркестр. Но пока ничего. Каждый раз, когда я открываю маленькую дверцу почтового ящика, желудок сжимается, а затем разжимается, пропуская сквозь стенки жижу разочарования, заполняющую все мое существо. Это очень изматывает, и я уже жалею, что пообещала Элизе пойти с ней на концерт. Мне просто хочется хоть какой-то определенности, пусть даже новости будут плохими. Но пока что есть только бесконечная неизвестность.