– Говори быстрее. Я на совещании, – строго прошипел он.
Если бы не это совещание, то, наверняка, он игнорировал меня ещё несколько недель.
– Послушай, я же тебе говорила, что у меня чокнутый сосед. Он так бурно реагирует на каждый крик. Он ненормальный, – врала я, но с каждым словом понимала, что в моей речи есть доля правды.
– Серьёзно? – я не поняла, с какой интонацией он сказал это. Сарказм? Удивление?
– Да. А ты почему не вернулся?
– Я решил, что тут и так всё ясно.
Я закатила глаза, но сдержала в себе желание цокнуть.
– Ладно, хорошо, – на выдохе продолжил он. – Я заеду за тобой сегодня. Всё, у меня дела.
Он сбросил вызов, и я облегчённо вздохнула, кинув телефон на стол. Хотелось бы мне вылезти из этой мерзкой оболочки человека, превратиться в маленькую незаметную мышку и убежать куда-нибудь в поле, где меня сожрёт какая-нибудь змея. Интересно, я смогла бы увидеть тоннель из её глотки? Или там слишком темно?
В моей жизни встречалось много таких змей. Все они носили выделяющуюся одежду и странную притворную улыбку. Сначала это были мои одноклассники, которых я перестала замечать с годами, а потом начальники на разных подработках. Я бы могла назвать змеёй и своего соседа, но в нём явно сидело какое-то другое существо. Какое-то крылатое и зубастое. И чёрное. Да, его мрачный стиль нельзя не заметить. Если его и можно назвать змеёй, то только питоном. С виду спокойный и задумчивый, а на деле так и хочет придушить тебя. Придушить… Красивое слово.
Моя рука медленно водит карандашом по белому листу бумаги, а потом ускоряется, нанося мелкие штрихи. В детстве все так и норовили отдать меня на какой-нибудь кружок, чтобы я не тратила жизнь на дворовых ребят, которые не могли научить ничему хорошему. Никуда меня так и не отдали, но почему-то моё увлечение, даже такое безобидное, как рисование, никому не понравилось. Я рисовала людей. Не просто людей, а их силуэты, их пустые лица и ужасные лапы тьмы вместо рук. Я отдавала этому занятию всю себя, пока отец с мачехой хотели отдать всю меня психологу. «Ты же девочка, – твердили они. – Рисуй что-нибудь красивое».
Вот только это и есть красивое. Это люди.
К горлу подступил ком, и щёки залились румянцем от злости. Я отбросила от себя карандаш и взялась за голову, активно пытаясь вырвать из неё мерзкого червя, пожирающего моё хорошее настроение. Окно. Оно всё ещё было разбито. Единственное, на что у меня хватило сил – это убрать осколки из-под ног.