Она замедлила шаг, вытянула руку назад и пальцем указала мне держаться ближе к стене. Мы оказались в кругу на перепутье коридоров Коллиджерейта. Если бы нас где-нибудь и поймали, скорее всего, это было бы здесь, у седьмого коридора. Он вел во двор за казармами Золоченых и за амфитеатром, где хранилось вечное пламя.
Я ненавижу это пламя, как и любая другая из знакомых мне ведьм. Холстетт был возведен там, где завеса истончалась. Там, где горит пламя, она тоньше всего. В этом месте магия перетекает от Смерти к Жизни. Она раздирает нашу кожу и проползает по линиям жизни, словно жук-падальщик, вгрызающийся в труп.
Мы укрылись в тени между лампами и прислушались. В абсолютной тишине мне все казалось резче: едва слышный стук сердца в ушах, шорох хлопковой ткани по ребрам на вдохе, а на выдохе – легкое хрипение, которое оставалось у всех нас после сожжения.
Элла сжала мою руку один раз. Это был знак ждать, не двигаться и не дышать.
Издалека послышался стук сапог, мужской смех и ответный низкий голос. Дворцовую стражу я представляла себе как пауков, которые ползали по нитям паутины в поисках добычи. Хоть бы это оказалась стража, а не Золоченые.
Мы прижались друг к другу. Я почувствовала запах дыма, который пропитал нас. Если Золоченые уловят этот аромат в сухом воздухе Коллиджерейта, они обратят на нас внимание. Когда они выходят на охоту, добыче от них не уйти. Золоченые способны воздействовать на линии жизни и управлять разумом. Так что заключенных они держали в сознании, даже когда приводили в исполнение наказания по приказу Смотрителя. Для тех, кто оказался в их руках, смерть становилась призрачной надеждой… несбыточной мечтой.
Они свернули за угол, и звук шагов растворился в тишине ночи. Оставшийся до библиотеки путь мы пробежали.
За все эти годы у Эллы появлялись плохие идеи, но эта была одной из худших. В тени при входе в библиотеку я прошипела ей на ухо:
– Что дальше, мудрила?
– Мы туда зайдем.
Элла достала из кармана ленту. К банту из черного бархата был привязан ключ размером с мизинец. От неожиданности у меня округлились глаза.
– Где ты достала…
– Не спрашивай, и мне не придется врать.
Она была так уверена в себе, настолько полна решимости – меня все это ужасно бесило. Я терпеть не могла, когда мне что-то недоговаривали, и Элле это хорошо известно.