Знакомство наше с Афанасием нельзя назвать странным, но неясное предчувствие уже тогда подсказывало мне, что новоиспеченный знакомый не забудется мною в течении всей жизни…
Проснувшись от слепящих глаза солнечный лучей, я подумал, что время ещё раннее, но ошибся, ибо небесное светило уже стояло в зените, да и бурятов в купе уже не было.
Моё и соседнее место озарилось золотистым блеском, пробивавшимся через толстое стекло окна, местами заляпанного руками таких же пассажиров, каким был и я.
Некоторое сожаление проснулось во мне при взгляде на это грязное стекло. Перед моими глазами раскрылась вся история его создания: от песчинок в каком-нибудь пляже до полноценной выплавки. Я представил, какой красивой, безупречно прозрачной была стеклянная панель в своем конечном, обработанном руками современных ремесленников, варианте. Смотришь через неё и видишь всю ту же землю, ту же траву, те же деревья, то же озеро, восхищаешься, и невольная улыбка проскальзывает по лицу… Сейчас я вижу, казалось бы, то совершенное стекло, чье создание так бурно разыгралось в моем сознании, и должно мне видеть лишь совершенство работы, но нет, глаза мои ловят и пятна, и отпечатки – всю грязь. На одно мгновение становится грустно от такого плебейства со стороны прошлых пассажиров, не имеющих никакого уважения к чужому труду, ведь кто-то выплавил это стекло! Кто-то старался! А им хоть бы хны, ничего они не чувствовали, когда жирными от еды пальцами прилегали к стеклу, ничего.
Но с такой волной грусти мне удавалось бороться благодаря умению созерцать красоту комплексно, да и вид мне способствовал: за окном неспешной чередой проносился Байкал.
На несколько минут Байкал захватил меня в плен своей красотой – мой взгляд был прикован к чудесной синеве. Водная гладь, отражающая сентябрьское солнце, тянулась вплоть до горизонта. Невообразимой силой веяло от огненного озера. Я жадно впитывал дух свободы, испускаемый водной стихией. Пусть и несколько однообразным был вид Байкала, но я и не желал излишних тонкостей, кои могли явиться при проплывающем лодочнике или галках, стремящихся покинуть сибирские земли. Вид был совершенен: небесный золотой колосс и бескрайняя лазурная страна, расстилающаяся под его огненным ликом – это была законченная работа живописца, не требующая добавочных вмешательств кисти.